Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

спрашивают. Тэён уставилась в тарелку перед собой, не зная, что сказать и стоит ли. Особенно неудобно было продолжать, потому что она не могла предугадать, поддержит ли кто-то её или нет. Джиён, тоже не любящий выступать третейским судьёй, предпочёл разрядить обстановку: - Ты нашла вообще у кого спрашивать, есть же люди, по которым всё очевидно. – Дракон указал рукой на супругу Йесона. – Есть женщины, рождённые для материнства, - потом его рука съехала на меня, - а есть вообще для этого непригодные. У меня спина так резко выпрямилась от непонятного никому, кроме меня, оскорбления, что по позвоночнику прошёл электрический разряд. Что?! Это я непригодная? - Это почему такие выводы? - Ну, я имел в виду на данный момент, - скорректировал себя Джиён, - может, ты вызреешь, поднаберёшься ума, опыта, степенности, тогда будет самое оно… - Материнство – это природный инстинкт, - заметила жена Йесона, - мне кажется, он либо есть, либо его нет, и если его нет, то нет никакой разницы, во сколько рожать. - Чего не скажешь о мужчинах, - вмешался Тэян, - в юности редкий мужчина станет хорошим отцом или отнесётся с трепетом к отцовству, зато с годами приходит переосмысление. - Не знаю, я всегда хотел детей, - пожал плечами Йесон, - ещё лет в двадцать мечтал о своих. - Вот твоё счастье, что ты не заделал их своей первой жене, - хмыкнул Джиён, - ну такая была сука конченная! - У тебя что ни девушка – всё сука, - укорила его тихо Тэён, уже не пытающаяся вести светскую беседу с приобщением всех присутствующих. - А что? По факту так и есть, точно так же как и большинство мужчин – козлы козлами. Порядочный человек – редкость. Много ли ты таких видела? Сонхва, побегав среди кустов и сорвав себе какой-то цветочек, вернулась к столу. Йесон сразу же попросил: - Не выражайтесь, пожалуйста, больше. И вообще, упоминать бывших при нынешних – плохой тон. - Да ладно тебе? Что такого? Вот, я могу поговорить о Кико, - повернулся к Тэён Дракон, - хочешь послушать? Или из раннего… - Обо мне не надо, поэт хренов, - попросила со смехом Наташа. - Да нет, давайте продолжим о бывшей Йесона, - попихала с иронией того локтем в бок жена, - обожаю о ней слушать, у меня самооценка растёт. - А у меня давление подскакивает, - угрюмо заметил Йесон, взяв Сонхву на руки. Жена заботливо погладила его по голове, изобразив на лице извинение и обещание не делать ничего, что его побеспокоит. Её рука, чуть опустившись, так и осталась где-то на его шее, сзади. Интимность и близость так ясно отразились в этой позе, что мне захотелось кого-то столь же близкого, кого-то, с кем так же тепло и просто. Разве смогу я достичь подобного с Сынри? Никогда. Разве позволит мне жизнь достичь такого с Джиёном? Ни за что. Поискать третий вариант? Не хватало ещё одной проблемы. Наташа всё это время пересказывала Рине подробности разговоров, на что та стала отвечать подруге. Сынхён их понимал, и тоже что-то вставил. Они трое явно пришли к взаимопониманию, и Наташа перевела нам всем: - Рина верно говорит, что воспринимать женщину, как инкубатор – это невежественно и глупо. К мужчине ведь никто не предъявляет определенного требования непременно сделать что-то в жизни? Так почему же женщина перестаёт быть самодостаточной человеческой единицей? Почему её жизнь часто ничего не значит, если она не произвела потомство? – Наташа достала сигареты, кивком спрашивая Джиёна, пойдёт ли он с ней. Он подал знак согласия, но женщина всё-таки завершала своё рассуждение: - В странах Средней Азии ещё несколько десятилетий назад, а кое-где и до сих пор, если женщине на улице становится плохо, её просто отталкивают с прохода. В заметках путешественников начала двадцатого века можно встретить дикие вещи! Если на лошади или машине сбивалась женщина, ей не оказывали помощь – убирали с проезжей части и всё, хоть умри она, если в себя не придёт. Да ещё в середине прошлого столетия в тысячах мест на земле кормили только мальчиков, а жена и дочери голодали, глядя, как ест глава семьи с сыновьями и братьями. В Китае до революции была та же картина, баба должна была рожать и всё, в остальном она – не человек. А если не рожала – выбрасывалась, как ненужная вещь. Это что – так природа задумала? Утверждать, что дети – смысл и цель жизни, это пропагандировать геноцид бесплодных. Что они должны сделать? Пойти и повеситься, самоликвидироваться, как биомусор? Да среди таких куда больше умных и приличных людей, чем среди многих одуревших от своих чад мамашек. Я была с этим согласна, но молчала, в то же время желая как-то гордиться тем, что ношу в себе новую жизнь. Но, в самом деле, разве могла я из-за этого претендовать на превосходство перед той же Наташей? Из-за того, что я забеременела, а они с мужем счастливо жили друг для друга, чем я становилась лучше? Джиён с подругой ушли курить, а жена Йесона, обращаясь к нам всем и ни к кому конкретному, спросила: - Я тоже выгляжу, как одуревшая мамашка? Или сохранила адекватность? - Родная, она на тебя даже не намекала, - успокоил её муж. - А я вовсе не имела в виду, что без детей нет другого смысла в жизни, - стараясь теперь подбирать каждое слово, промолвила Тэён. - Джиён бы тебе на это сейчас сказал, - засмеялся Тэян, - что рожай детей или не рожай – смысла в жизни нет в принципе, так что чего спорить? - О-о, не напоминай мне эту его прошлогоднюю муть! – подав дочери тарталетку, к которой та тянулась, замахал рукой Йесон. – И ему не напомни, а то опять разведёт дебаты. Удивительно было встречать такое отношение к философии Джиёна. Для меня она стала неким открытием в жизни, чем-то шокирующим и не охватываемым, а его знакомые и друзья воспринимали глубинные мысли Дракона, как жужжание назойливой мухи. У всех были свои идеалы, свои пристрастия и проблемы, каждый занимался тем, что выбрал сам, и был достаточно зрел и устойчив в своём мировоззрении, чтобы перенимать джиёновское. Тот же Тэян был верующим человеком, читал Библию, знал молитвы и верил в Бога, и Джиён не трогал его и его убеждения, почему я раньше не задумывалась