Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

этого молчания. – Ответь! - На какой из вопросов? - На оба! - А если ответы будут разные? - Как это возможно? – едва не подскочила я. Расцарапала бы ему лицо его равнодушное! До того он меня сейчас разозлил, что я была близка к развязыванию драки. - А вот так. Ты спрашиваешь, нужен ли мне ребёнок? Что такое нужда? Потребность. То, без чего не обойтись. Еда, чтобы жить, иначе голоден, вода, чтобы пить, иначе мучает жажда, сон, чтобы отдыхать… А ребёнок? Что со мной произойдёт, если его не будет? Как он мне пригодится? Я не знаю его потенциала, что из него получится, так как же я могу говорить, что он мне нужен? – Видя, что моя ярость достигает пределов, потому что невыносимо слушать о собственном ребёнке такое циничное рассуждение, как об инструменте политики, власти и построения собственной жизни, Джиён перешёл ко второму вопросу: - А желание – это совсем другое. Его не обоснуешь прагматизмом. О причинах желаний не спрашивают, они возникают просто так, и если говорить о моём желании иметь от тебя ребёнка… - Дракон ненадолго притормозил и, подождав, когда мой взгляд сосредоточится, отринув идею о прыжке с места с целью избития оппонента, произнёс: - Да, я хочу его. На мои глаза стали набегать слёзы, но я их удержала, потеряв и дар речи. Я не знала, что можно сказать в такой ситуации. Как обычно, Джиён слишком разные эмоции вызвал во мне, чтобы я однозначно определилась, любить его или ненавидеть. Одно не исключало другого, но как же сложно было претерпевать в сердце сразу оба чувства! - Я не хотел его тогда, когда забывал – да, не случайно – предохраняться, скорее это был циничный интерес, но сейчас, глядя на тебя, и понимая, что… процесс запущен и неизбежен, да, я могу честно тебе сказать, что я хочу появления на свет этого ребёнка. Не знаю, зачем и для чего, но это принесёт мне своеобразное удовольствие, даже радость. Но ты должна понимать, что никакого реального отношения к нему я иметь не смогу… - Я понимаю, - очнулась я, кивнув. – Конечно, да и… - взыграло во мне мстительное желание нанести рану. – Ещё неизвестно, твой ли он… - Ой, а чей же? – язвительно сгримасничал Джиён, сразу унюхав своей сверхъестественной интуицией лживую браваду, давшуюся мне без труда, но и без артистического дара исполнения. - Ну, хотя бы Мино, - передернула я плечами. - Что-то горничная, убиравшая за вами номер, не нашла ни одного порванного презерватива. - Что?! – ахнула я. – Ты… ты что, дошёл до того, чтобы заплатить персоналу гостиницы и он… он… он рылся в мусорке? Рассматривал наши презервативы? - Нет, конечно, ничего подобного не было, но ты только что сразу же подтвердила своими словами, что Мино действительно предохранялся, и ничего не рвалось, - Джиён самодовольно просиял. Я была не готова проиграть: - Есть ещё и Сынри. - Да, разумеется, полгода вы жили вместе, и ты не беременела, а тут появился я, и после меня у вас с Сынри всё получилось. Я Дракон, а не аист, - он не дал мне ничего вставить, хотя я открыла рот, - я прекрасно знаю о вашей изначальной договоренности, и в Сингапуре достаточно камер и прослушки, а вы жили именно здесь, чтобы я знал необходимые подробности вашей интимной жизни. Президентский номер Марины Бэй, знаешь ли, тоже мне при желании подвластен. - Ты нарушаешь все мыслимые и немыслимые законы о частной жизни! Как ты смеешь вторгаться, подглядывать, подслушивать?! - Почему тебя это не смущает, когда речь идёт о Боге? Ты же всегда говорила, что он вездесущ, плюс ко всему вы, верующие, приписываете ему разум и чуть ли не мужской пол. То есть, быть под прицелом Иисуса у тебя не вызывает стеснения, хотя он вообще сторонний еврейский мужик, а меня, отца своего будущего ребёнка, ты стесняешься? – разводя руками в наигранном недоумении, Джиён предварительно хлебнул виски. Взгляд наивный и добросердечный, как у херувима. Подвыпившего, правда, но добрейшего. - Да хватит себя с Богом равнять всё время. Он не похотливая сволочь, как ты. - Я? Похотливый?! – изумился Джиён. – Да я устал от секса настолько, что менее озабочен, чем любой святой девственник. - Поэтому собрал на день рождения аж трёх женщин, с которыми имеешь постельные отношения? - Я с ними дружу. Или что, мы с тобой разве не дружим? - С друзьями нужно быть немножко честнее. Я бы ещё сказала, что друзьям детей не делают, но… я действительно довольна тем, что так вышло. Я благодарна тебе за ребёнка, серьёзно. - Не стоит, мне даже было приятно, - усмехнулся хмельно Джиён. Я не сдержала ответной улыбки. Мы замолчали. Он сидел на кровати, всё так же, я напротив – на стуле, хотя успела раза два в ярости подняться и опуститься обратно. Мой взгляд упал на перстень. Интересно, станет переводить? Догадается ли спросить у Сынхёна, ведь тому я сказала перевод? Дракон отставил опустевший стакан. – Даша? - Что? - Ты же умная девочка, правда? Ты понимаешь, почему мы не будем вместе, и не станешь обижаться за это? - Я знаю, рядом с тобой опасно и… - И не только это. Я люблю себя, Даша. Я эгоист. Всегда им был и буду. Это не значит, что я не способен что-то делать для кого-то. Просто… мне нравится жить одному, как мне хочется. Поплавать на яхте, поехать в клуб, вынюхать кокаин, выпить, трахнуть кого-нибудь, убить. Мне не нужно рядом вот этого: «Почему ты не спросил меня, хочу я поехать или нет?» или «Перестань так делать, меня бесит». Это забавно и развлекает – время от времени. Но не постоянно. Да, я люблю свежие впечатления и новых людей, но большинство из них мне надоедает раз и навсегда, а от кого-то просто требуется продолжительный отдых. Я обожаю Сынхёна, но никогда бы не смог жить с ним под одной крышей. Я уважаю Тэяна, но мы совершенно разные люди. Что уж говорить о женщинах? Возможно, Наташа единственная моя подруга потому, что кроме неё никто не понял – я не хочу ни с кем делить свою жизнь, она моя, только моя, и если кто-то хочет со мной иметь отношения, то должен иметь свою собственную, полноценную, отдельную. У Наташи это есть, и