Слушай, Германия! Радиообращения, 1940–1945 гг. - Томас Манн

писал: «Это величайший вызов, брошенный за последние восемьдесят лет Америке, стране свободы… Жестокие, воинственные народы обрушились на то, что является нашим американским образом жизни… Должны ли мы будем с оружием в руках сражаться на стороне Англии, мы не знаем; однако мы знаем то, что борьба Англии является в глубочайшем смысле нашей собственной борьбой». Так было тогда, после 10 мая, так это остается и теперь. Так думают рабочие и бизнесмены, республиканцы и демократы, сторонники Рузвельта и его противники. От старой Америки, которая думала, что сможет жить сама по себе, не заботясь о мире по ту сторону океана, мало что осталось. Откуда столь глубокая перемена? Вам это известно. В этой стране живут 130 миллионов славных, дружелюбных людей. Они хотят работать и созидать в мире. Они активно принимают участие в решении больших вопросов, касающихся их всех, — так, как каждый считает правильным. Война, завоевание чужих земель, альянсы, оси, тайные сделки, нарушения договоров кажутся им совершенно излишними и безумными. Но вот их газеты и новостные радиосводки рассказывают им, что происходит в Европе. О том, как в Норвегии, Голландии, Бельгии, Польше, Богемии, повсюду наблюдается та же картина; как немецкие войска, которые никто не звал, стоят в этих ничего не сделавших им странах, угнетают и грабят их. И как объявляют преступниками и расстреливают тех, кто любит свое отечество и не желает ковать оружие для незваных чужаков. Конечно, американец — прежде всего американский гражданин, однако часто бывает так, что его отец или дед родился в Норвегии, Голландии, Бельгии, Дании, генерал-губернаторстве, протекторате, что его еще связывают с одной из этих стран родственники и добрые воспоминания. И даже если ничего такого у него нет, и даже в том случае и именно в том случае, если его семья родом из Германии, он все-таки должен ведь как мыслящее существо возмутиться всей той несправедливости, тому насилию, о котором узнает. Нет, я не нашел никакой разницы между немецкими американцами, англо-американцами и итало-американцами. Все они чувствуют, что это неподходящий путь объединения Европы и что такое количество преступлений рано или поздно должно быть наказано.

Так что у американского гражданина сегодня есть надежда на три вещи. Первая — это сама Америка, ее огромная экономическая мощь, ее сильное и проверенное руководство. Другая надежда — Англия. Возможно, прежде американцы тоже взирали с некоторой усмешкой на англичан. Их считали усталой, чересчур утонченной нацией. Однако сегодня, когда мы смотрим на оборону Лондона, они вызывают только восхищение. Англия несет знамя свободы. Она говорит и борется от лица всех угнетенных народов, чье сопротивление загнано в подполье, — поэтому здесь так велико желание ей помочь. И третья, теперь уже, к сожалению, не столь сильная надежда, все еще связана с немецким народом. Неужели до немцев наконец не дойдет, спрашивают здесь, что их победы — лишь шаги в бесконечную трясину? Что если их солдаты вторгнутся еще в три страны, а их подводные лодки потопят еще три корабля с семьями беженцев, если они доведут еще больше людей до нищеты, эмиграции или самоубийства и навлекут на себя еще большую ненависть мира, тем самым они никак не приблизятся к желаемой цели. И что есть куда лучшие пути к той цели, к которой мы все стремимся — справедливому миру для всего мира!

Ноябрь 1940

Немецкие слушатели!

Переизбрание Франклина Д. Рузвельта на пост президента Соединенных Штатов — событие первостепенной важности, возможно, решающее для будущего планеты, и без сомнения так же его восприняли и те европейцы, кто прежде показывал всем своим видом, будто эти выборы и их результат — чисто внутриамериканское дело. Разрушители Европы, попирающие все права народов, по праву видят в Рузвельте своего самого сильного противника. Он — представитель борющейся демократии, подлинный носитель новой, социально ответственной идеи свободы и государственный деятель, который, пожалуй, с самого начала отчетливее всех осознавал различие между миром и политикой задабривания. В нашу эпоху масс, которой как таковой свойственна идея вождизма, Америке было уготовано произвести на свет удачный феномен современного лидера масс, который стремится к хорошему и духовному, который действительно желает настоящего будущего, мира и свободы. И героическое сопротивление Англии самой гнусной тирании, какая когда-либо угрожала миру, это сопротивление, вызывающее здесь изо дня в день все большее восхищение, дает ему время мобилизовать могучие дремлющие силы своей страны для борьбы за будущее.

Эта борьба будет долгой, никто в этом не сомневается. Но чем дольше она длится, тем очевидней ее исход. Порочные авантюристы, занятые порабощением мира, в сущности чувствуют, что проиграли уже сегодня, — чувствуют так же отчетливо, как и их народы, которым затыкают рот и держат в страхе жалкими мнимыми успехами.

Никто в мире не верит, что немецкий народ доволен тем, как его преступные хозяева занимаются своей стряпней на кухне истории, то есть взбиванием мерзкой пены из крови и слез. Само собой, надувая щеки, они изображают уверенность. В одной из своих особенно патологических по изолганности речей, которую Гитлер недавно держал в колыбели своего путча, мюнхенской пивной, он заверял вас, что высшие военные авторитеты Германии не сомневаются в победе. Странно, во-первых, что он ссылается на чей-то более высокий авторитет, чем его собственный. Разве он не Цезарь, Фридрих и Наполеон в одном лице, да к тому же еще и Карл Великий? Это же ему, жалкому историческому мошеннику, черным по белому написали авгуры из национал-социалистической подворотни. Как мог он настолько выпасть из своей роли, что ссылается на мнения генералов, которые ведь всего лишь проводники его вдохновений?

Но отнюдь не все из этих генералов — состарившиеся кадеты и бездумный обслуживающий персонал военной машины. Мне рассказывали историю, что один высокий немецкий военный чин сказал французам в Париже: «Pauvre France maintenant. Pauvre Allemagne — plus tard!»[22] Его французский был не очень силен, но на это его хватило — и я уверен, что и большинство немцев на это хватит.

Что станется с европейским континентом, что станется с самой Германий, если война продолжится еще три, еще пять лет — такой вопрос задаем мы все здесь, и об этом, несомненно, с ужасом спрашивает себя и немецкий народ. Уже сегодня воцарившаяся нищета дает лишь слабое представление о том, что может произойти дальше. Но почему же это должно произойти? Потому, что горстка тупых преступников использует процесс экономических и социальных преобразований, который переживает наш мир, для своего бессмысленно-анахроничного завоевательного похода на манер Александра Македонского? Да, причина лишь в этом! Что мы получим