Тайны Ногая, хана Кыпчакского ханства - Амерхан Межитов

центральной власти. Конец эпохи Батыя наступает с началом возвышения в Золотой Орде ещё малоизвестного в широких кругах Ногая. Главы наиболее крупных родов, входившие в Дуван (совет), без санкции которого, как известно, ни один хан не мог предпринять ни одного важного движения, в своём подавляющем большинстве были преданы Ногаю, да и сами они обладали высоким личным авторитетом в Орде и владели многотысячными войсками.

После смерти Батыя престол в Золотой Орде наследует сын последнего – Сартак. По существующей версии, престол за ним утверждает сам великий каан Мункэ, в ставке которого Сартак находился в момент смерти Батыя. Однако фактически править Золотой Ордой ему так и не удаётся, так как по дороге домой он умирает. Происходит это в 1257 году, и его преемником становится Улагчи (тоже сын Батыя), однако смерть настигает в том же году и его.

К вопросу о генеалогии Ногая

Несмотря на обилие источников, содержащих сведения о Ногае, и, казалось бы, представленный более ярко по сравнению с наиболее именитыми ханами Золотой Орды в литературе образ, жизнедеятельность нашего героя полна загадок и множества спорных моментов. При всей категоричности суждений некоторых авторов о наследственной власти в западном улусе Золотой Орды и времени появления Ногая в западных границах Орды, картина всё же не утратила своей дискуссионности и противоречивости. Отсутствие внятности в вопросе определения личностей деда-отца Ногая, неспособность доказать тождественности Бувала-Могола-Мувала-Татара и Мауци – всё это даёт нам право смело придерживаться собственной версии. На наш взгляд, фигурирующее в источниках невнятное имя «Мауци», предполагающее имя отца Ногая, является не чем иным, как искажённым именем Мангыш, который, по утверждению С. А. Плетнёвой, доводится сыном известному нам хану Котену. Отсюда вполне логичным становится объяснение, каким образом улус хана Котена полностью совпадает в своих границах с улусом темника Ногая. Если учесть, что расширение территории своего улуса из Приднестровья Ногай осуществляет, будучи в оппозиции к власти чингизидов, то версия о том, что сей выдающийся муж унаследовал дело своего деда Котена, становится совершенно обоснованной.

Анализ версий, выдвинутых нашими предшественниками по вопросу генеалогии Ногая, подводит нас к убеждению, что наша версия о кыпчакском происхождении Ногая вполне имеет право на существование.

В мусульманских источниках, которые изобилуют историческими подробностями, Ногай предстаёт как видный деятель в Орде, в силу чего обстоятельные сведения о нём старательно заносятся в летописи, фиксируя даже его изречения.

Тем не менее, оценки его личности иногда разнятся диаметрально, а в вопросе о его генеалогии и вовсе нет ясности. Разные источники выдвигают разные версии. Одни определяют его монголом, другие – татаром (татарином), а третьи, как уже было упомянуто, не могут чётко определить, является слово «татар» именем собственным или названием народа. Выдвигается версия, что Ногай – потомок ханской крови. В том, что он «царевич», ни у кого практически не вызывает сомнений. А вот принадлежит ли Ногай к династии чингизидов – в этом вопросе летописи и официальная историческая наука не очень убедительны.

Не располагая какими-либо письменными доказательствами, некоторые древние авторы причисляют родителя Ногая к побочной (внебрачной) ветви Джучи, как рождённого от наложницы, тем самым закрепляя Ногая за чингизидами, что стало самой популярной версией и получило официальное отражение в Большой Советской Энциклопедии: «Ногай (1-я половина XIII в. – 1300 г.), темник Орды. Правнук хана Джучи…».

Таким образом, надолго обозначились белые пятна в истории ногайского народа – потомков половцев-кыпчаков, боровшихся во главе с самим Ногаем, а после его гибели – во главе с его наследниками в течение всего времени существования ханской золотоордынской власти против чингизидов.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что подлинное имя родителя Ногая исследователями так и не установлено. Отдельные безосновательные предположения вне исторической логики – Могол, Букал, Буфал… – остаются ничем не подкреплёнными версиями. Попытки объяснить отсутствие сведений об отце прославленного отпрыска его незаконным происхождением выглядят неубедительно. Утверждается, что незаконные сыновья у монголов «были ограничены в правах, что соблюдалось строго. Им не давали улусов, они не могли претендовать на трон». Отсюда якобы следует, что отец Ногая, будучи незаконнорожденным, не мог оставить своему наследнику ни статуса «царевича», ни территории для владения.

Между тем из многочисленных источников довольно хорошо известно, что, согласно Ясе Чингисхана, «дети рабынь считаются законнорожденными и имеют такое же право на наследство отца, как и дети, рождённые от законных жён». Как известно, Яса Чингисхана чрезвычайно строго соблюдалась, особенно в тринадцатом веке. Если бы Ногай действительно был членом семьи чингизидов, то, в соответствии с положениями Ясы и заповедями Чингисхана, он имел бы все законные основания претендовать на трон, невзирая на своё незаконное рождение.

Однако все историки без исключения отказывают ему в этом праве, при этом дружно продолжают считать его правнуком Джучи. И куда более странно следующее: нет никаких подтверждений, что сам Ногай относил себя к чингизидам, не говоря уже о настоящих чингизидах, которые столь ревниво относились к ханскому авторитету и влиянию Ногая в Золотой Орде. При этом ни один хан-чингизид не признавал его родственником. Во всяком случае, нигде об этом нет достоверных сведений.

Столь странное обстоятельство биографии Ногая подробно анализируется авторитетным историком Н. И. Веселовским в его известной работе «Хан из темников Золотой Орды. Ногай и его время», написанной в 1916 г., но опубликованной лишь после его смерти в 1922 г. Это одно из редких серьёзных исследований в отечественной историографии, где автор попытался осмыслить значение деятельности Ногая в российской и в мировой истории. Несмотря на то, что и ему не удаётся выйти за рамки устоявшихся стереотипов в вопросе о родословной Ногая, он, как добросовестный учёный, обозначил ряд моментов, требующих переосмысления. Его ссылки на своих предшественников – исследователей XIX века А. К. Маркова, В. Д. Смирнова – ценны тем, что путём их сопоставления выявлены противоречия, которые могут в определённом смысле стать ключом к разгадке.

Например, он обратил внимание на то, что А. К. Марков в своём труде «О монетах хана Ногая» имя Ногая из текста В. Г. Тизенгаузена прочитал как «Ису-Ногай» (Йесу, Ейсу или Iесу), как более соответствующее «Iесунъ Нохай». При этом Веселовский считает, что у тюркских (в данном случае он называет огузов) народов есть слово «jicyн», означающее «девять». Веселовский в этом контексте размышляет совершенно справедливо об особенностях тюркских народов прибавлять к названиям (именам) народов числительные имена. Правда, он не находит объяснения, откуда появилось подобное словосочетание. Но, как опытный исследователь арабских текстов, вполне уверен, что случайно появиться оно не могло.

Мы знаем, что у