XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

гласила, что за время операции расстреляно 4256 кулаков, 889 «прочих контрреволюционеров» и 6437 «ровсовцев», то есть попросту бывших офицеров и солдат белой армии, многие из которых даже не помышляли ни о каком сопротивлении советской власти (Юнге, Бордюгов, Биннер 2008: 214).

Итак, события 1937-1938 годов были, прежде всего, кампанией по уничтожению тех людей, которые могли быть лояльны политическому или экономическому строю исторической России и имели недостаточно восторженный образ мысли в отношении большевистской власти. Коммунисты «доигрывали» гражданскую войну. Не инородные коммунисты-троцкисты, а обычные русские мужики, священники и военные были главной целью и жертвой террора. Власть ломала через колено недостаточно подходивший ей народ.

Почему «кулацкая операция» была развернута именно в 1937 году, когда советский и колхозный строй, казалось, уже победили, а сами большевики приняли «сталинскую конституцию», в которой провозглашались демократические свободы и даже обещались выборы в Верховный Совет?

С этими выборами и связана экзотическая гипотеза о тридцать седьмом годе выдвинутая Юрием Жуковым в книге «Иной Сталин». Якобы вождь очень хотел провести настоящие демократические выборы, однако разложившаяся партийная элита испугалась, что потеряет власть, а потому выдвинула Сталину ультиматум — никаких выборов до массового уничтожения «бывших людей», которые, в противном случае, непременно эти выборы выиграют. Тогда-то Сталин и вынужден был развязать руки террору НКВД, а как только смог расправиться со своими врагами в политбюро — тут же террор свернул.

Ситуация, что партийное руководство в стране победившего социализма больше всего опасается честных выборов — сама по себе красноречиво характеризовала бы большевистскую власть. Однако на деле перед нами чистой воды историческая фэнтези, за которую сам автор в 1937-м загремел бы весьма далеко.

Версия, отразившаяся в построениях Жукова, характеризовалась в отчетах НКВД как «распространение контрреволюционных провокационных слухов о том, что аресты проводятся в целях недопущения социально чуждого элемента к предстоящим выборам в Верховный Совет и в местные органы Соввласти: «Проходят массовые аресты — это на время выборов изолируют нашего брата — боятся, чтобы мы в советы не пролезли. Заранее знают, что коммунисты на выборах провалятся» (Бывший кулак Моздокского района, возвратившийся из ссылки)», — гласил отчет начальника НКВД Орджоникидзевского края о ходе операции по состоянию на 15 августа 1937 (Юнге, Бордюгов, Биннер 2008: 181).

Если и была какая-то связь между положением дел в политической верхушке и массированной расправой над русскими крестьянами, духовенством, офицерством и интеллигенцией, то совсем другая. В начале 1937 года всей стране стал очевиден внутренний кризис большевистского режима — в партии начиналась охота на «право-троцкистов и «иных двурушников», причем арестованы оказались знаменитые вожди прошлого — Бухарин и Рыков (второй много лет возглавлял Совнарком), в армии был разоблачен действительный или мнимый заговор маршала Тухачевского. Расправа Сталина с частью коммунистической элиты была неизбежна.

В этих условиях превентивный устрашающий удар по всем хотя бы в минимальной степени социально активным и потенциальным недовольным элементам, которые могли бы хотеть возврата к «царско-поповско-кулацкому прошлому» (то есть к нормальной исторической жизни России) был неизбежен. Не случайно, что одним из наиболее частых «компроматов» изымавшихся в ходе обысков, сопровождавших аресты, был «календарь с изображением быв. царя».

Нельзя исключать, что инициаторами кровавого «разоружения классового врага» выступали партийные руководители и местные кланы НКВД, ряд из которых проявлял особую активность (Наумов 2010). В этом смысле террор 1937 года нельзя представлять преступлением лично Сталина — это было преступление всей коммунистической системы, показавшей себя на всех уровнях от местного «опера» НКВД до первого секретаря крайкома партии, как машина по уничтожению русского народа. Но ни в коем случае нельзя и изымать из этой преступной пирамиды её мозг и вершину — Сталина, ни одно действие в ходе Большого Террора не предпринималось без его согласия, благословения, поддержки, инициативы. Архитектором и великим мастером террора всегда оставался сам Сталин.

Удары, которые должны были получить на пути утверждения сталинской диктатуры партия и армия, должны были быть компенсированы ударами по не принимавшей революции части русского народа и, прежде всего, по активному элементу крестьянства — кулачеству. Не случайно главными и первоочередными жертвами были назначены кулаки, которые бежали или самовольно вернулись из ссылки, то есть показали неподчинение решениям о коллективизации. Большой Террор сопровождался массовым вступлением испуганных репрессиями единоличников в «колхозы». 1937 год оказался завершением приторможенной в 1930 году коллективизации.

Особое внимание уделялось разгрому Православной Церкви, которая могла стать естественным идейным вождем антибольшевистского сопротивления. В ходе проведенной 5-6 января 1937 года переписи населения верующими себя в открытую исповедовали 55,3 миллиона человек или 56,7% населения страны. Это означало практически полный провал «безбожной пятилетки» и пропаганды атеизма. Неверие решено было пропагандировать прежде всего наганом. По оценкам Н.Е. Емельянова на основе созданной под его руководством базы данных «За Христа пострадавшие» в рамках антирелигиозного террора производится «около 200 000 репрессий и 100 000 казней в 1937-38 гг.». Эти цифры, судя по всему, близки к истине — в опубликованных отчетах НКВД духовенство и активные церковники составляют примерно 20% общего числа жертв «кулацкой операции», причем расстрельность в этой группе была достаточно высокой.

Как выглядели типовые обвинения в адрес церковников дает представление отчет наркома внутренних дел Татарской АССР Михайлова, направленный Ежову в начале 1938 г.:

«К-Р. ГРУППА ЦЕРКОВНИКОВ В ЕЛАБУЖСКОМ РАЙОНЕ.

Группа существовала с 1935 года и состояла из церковников и бывш. людей. Деятельность группы была направлена на: а) антисоветскую, антиколхозную и пораженческую агитацию с одновременным формированием фашистских и повстанческих настроений; б) организацию колхозников на сопротивление мероприятиям Соввласти с использованием при этом религиозных предрассудков; в) распространением к-р. толкований религиозного вероучения, применительно к современным условиям.

Возглавляли к-р. группу священники Тихоновской ориентации МАЛИНОВСКИЙ, ГРАХОВ и СЕНИЛОВ. Под видом обсуждения церковных дел, МАЛИНОВСКИЙ и др. проводили групповые собрания, на которых поп ГРАХОВ зачитывал выдержки из религиозной книги «апокалипсис», истолковывая их в к-р. духе, применительно к условиям советского строя, убеждая при этом присутствовавших в неизбежности падения Соввласти…

В начале 1936 года к-р. группа через МАЛИНОВСКОГО создала в Елабуге новую к-р. организацию под названием «Комитет защиты религии и церкви». Участники «комитета» систематически проводили собрания, на которых выносились решения об организации верующего населения на открытое сопротивление мероприятиям Соввласти вообще и особенно по вопросу закрытия церквей, снятия колоколов и т.д» (Юнге, Бордюгов, Биннер 2008: 228-229).

Была и еще одна причина террора — экономическая неэффективность советского строя бросалась в глаза каждому. Поскольку повысить экономическую эффективность производства в рамках сталинской модели было невозможно, оставалось объяснять её действиями врагов и вредителей. В