Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

отдельной книгой - прим. издателя) не решился снабжать какими-либо комментариями статью Вятровича, опубликованную в рамках этой дискуссии, хотя Вятрович сделал в ней целый ряд красноречивых заявлений, а именно: убийства и казни ОУН не являются террористическими актами, бандеровцы не сотрудничали с нацистской Германией, этническое насилие ОУН-УПА - законная мера «национально-освободительной борьбы». И наоборот, моя статья, в которой я обращал внимание на злодеяния ОУН(б) и критиковал негативное отношение к этим проблемам в современной Украине, была размещена с напоминанием о «несогласии с рядом тезисов автора»2354.

Вторая дискуссия, которая пришлась уже на время, последовавшее за присвоением Бандере звания «Герой Украины», состоялась не в Украине, а по большей части в англоязычных газетах и журналах. 7 февраля 2010 г. Дэвид Марплз написал в Edmonton Journal, что Ющенко «несомненно ошибся, присвоив Бандере типично советское - как это ни парадоксально звучит - звание «Герой Украины» [потому что] в XXI веке его [Бандеры] взгляды кажутся архаичными и опасными. Он встал на путь насилия и террора, проявлял нетерпимость по отношению к другим этническим группам, проживавшим на украинских территориях»2355. Заявление Марплза вызвало гневный поток возмущений со стороны украинских националистов и побудило «либеральных» историков к написанию более умеренных, но не менее проблемных статей. Дискуссия была не столько о личности Бандеры, сколько о символе украинского национализма и ОУН-

УПА, а точнее, об оценке их деятельности и значении для современной Украины.

В своей статье «Фашистский герой в демократическом Киеве» Т. Снайдер написал, что Бандера и ОУН стремились «превратить Украину в фашистскую однопартийную диктатуру без национальных меньшинств»2356. В интервью, данном в марте 2010 г., Снайдер подчеркивал, что Бандера жил в фашистскую эпоху и находился под сильным влиянием фашистских идей, фактически «в двадцатые и тридцатые годы Бандера исповедовал фашистскую идеологию. Однако в то время многие европейцы были фашистами: к ним относились французские писатели, румынские философы и итальянское правительство. Кроме того, нет никаких сомнений в том, что фашизм оказал большое влияние на национал-социализм»2357. Как и Марплз, Снайдер осудил насилие ОУН-УПА и раскритиковал присвоение Бандере звания «Герой Украины»: «Во-первых, идея объявлять людей героями - очень советская идея, и я думаю, что люди, которые одобряют деятельность Бандеры и поддерживают провозглашение его и Шухевича «героями», должны на минуту задуматься над тем фактом, что присвоение звания «героя» заимствовано у Советского Союза. Как фашисты, так и коммунисты придерживались мнения, что люди могут быть героями. ...Люди спорят о том, кого следует объявлять героем, но никто не выражает сомнений относительно того, имеет ли само по себе это звание право на существование»2358.

В тех же определениях, что и Снайдер, свою позицию по истории ОУН изложил Химка, более подробно остановившись на вопросах идеологии ОУН и военных преступлениях членов этого движения, совершенных во имя идеологии: «ОУН была действительно типичной фашистской организацией, о чем свидетельствуют многие ее особенности: ее принцип фюрерства (Führerprinzip), ее стремление запретить все другие политические партии и движения, ее лозунги в фашистском стиле (Слава Україні! - Героям слава!), ее красно-черный флаг, ее салют с поднятием руки, ее ксенофобия и антисемитизм, ее культ насилия и восхищение Гитлером, Муссолини и другими лидерами фашистской Европы. Что же тут нефашистского?»2359

В отличие от Снайдера, Химка прокомментировал и современные события. Он объяснил, что апологеты называют фашизм патриотизмом, а фашистов и военных преступников - борцами за свободу. Один из таких историков является экспертом по домодерной истории Украины (речь о Когуте), которого Химка назвал «сторожевым псом идеологии». Он не изучал ни украинский национализм, ни ОУН, ни УПА, и у него отсутствуют публикации по этим темам. Однако в ходе дискуссии

он легко себе позволяет критиковать Марплза и Химку за их взгляды на Бандеру. Критикуя Когута, Химка обратил внимание на очень важную и настораживающую проблему: историки, которые находятся внутри националистических диаспор, солидаризуются с политической традицией Бандеры и ОУН-УПА и имеют как культурно обусловленную, так и личную заинтересованность в отрицании военных преступлений этого движения2360.

Кроме того, свое право иметь «неудобного героя» отстаивали ученые другой группы, названные в этой книге «прогрессивными» и «либеральными». Многие из них были обеспокоены не столько историей, сколько современной политикой, в частности параграфом №20 резолюции Европейского парламента от 25 февраля 2010 г., который гласил: «Глубоко сожалеем о решении завершающего свою каденцию Президента Украины Виктора Ющенко посмертно присвоить Степану Бандере, лидеру Организации украинских националистов (ОУН), сотрудничавшей с нацистской Германией, звание «Национальный герой Украины»; в этой связи надеемся, что новое украинское руководство пересмотрит такие решения и сохранит приверженность европейским ценностям»2361.

Типичным для этой группы было мнение Я. Грицака, специализирующегося на изучении украинской истории XIX в. и опубликовавшего ряд статей о еврейско-украинских отношениях, Второй мировой и Холокосте2362. По поводу присвоения Бандере звания «Герой Украины» Грицак высказал опасения преимущественно политического характера -прежде всего в связи с тем, что такой акт, с точки зрения Грицака, способен поставить под угрозу процесс интеграции Украины в ЕС. В своем интервью от 27 января 2010 г. он утверждал, что статус Бандеры, как и статус каждого национального героя, является спорным: «Герой для одних - антигерой для других», и «если мы действительно хотим начать процесс интеграции в ЕС, мы должны учитывать чувствительность наших соседей, в частности тех, кто является нашим единственным стратегическим партнером [т.е. поляков]»2363.

В статье, опубликованной несколько недель спустя, он заявил, что осмысление Холокоста является важной частью европейского самосознания, чего не происходит в Украине и некоторых других странах, ранее обладавших статусом либо республик, либо государств-сателлитов СССР. Кроме того, он заявил, что «“малые” народы обладают правом иметь [неудобных героев, таких как Бандера], если они отдают дань памяти этим героям не как символам насилия над другими людьми, а как символам сопротивления в борьбе за свое выживание и достоинство. Что касается Бандеры, вопрос не в том, был или не был

он фашистом, - вопрос в том, чествует ли его большинство людей именно как фашиста?»2364.

На постановление Европарламента также отреагировал А. Мотыль. В своих оценках Бандеры и украинского национализма Мотыль не обсуждал такие аспекты, как фашизм ОУН или погромы 1941 г. Он назвал этническую чистку 1943-1944 гг. «украинско-польским насилием на Волыни», что, по его мнению, не имеет ничего общего с этническим насилием усташей. Он считает, что это насилие следует сравнивать скорее с насилием «ирландских националистов над британцами». Романтизируя насилие ОУН-УПА, он указал на злодеяния советской власти в Украине и отметил, что ОУН-УПА боролась с