Просроченный долг - Йожеф Лендел

3 января 1968 г.

Начал наговаривать на магнитофон роман. Не уверен, что далеко продвинусь, но уверен, что то, что напишу теперь, — только бледный набросок, но до сегодняшнего дня два года были одни записи в записных книжках, которые теперь, конечно, просмотрю. Но то, что я делаю, всё же другое и новое.

6 января 1968 г.

Набросок-черновик продолжается. Начал уже вторую пленку. Усложняю дело, но думаю, что всё же весьма примитивно.

* * *

Открытка Йошке Сабо: новость в сегодняшних газетах (Сообщения о событиях в Чехословакии, положивших начало «Пражской весне».), может быть, потребует срочно привести «Лицом к лицу» в готовый для сдачи в типографию вид.

Открытка Мештерхази: судя по сегодняшним газетным сообщениям, роман «ante portas». <…> (Латинское крылатое выражение Hannibal ante portas (Ганнибал у ворот) означает близкую и серьезную опасность.)

* * *

А работа не клеится. Видно, «Лицом к лицу» стало моим последним хорошим романом.

13 января 1968 г.

Сделал «Последние дни Баницы», записал примерно 195 минут, то есть слабый, примитивный, запинающийся магнитофонный черновик. Если станет основой, то уже очень много! Но и это сомнительно! Есть 195 минут, из которых нужно вычесть 30 % вздохов и запинок, приблизительно 70 печатных страниц. Если будет хорошо, то достаточно как основа книги на 210 полос.

15 января 1968 г.

Запись Баницы в один из последних дней. Было лучше, когда я был не нужен, чем теперь, когда мне не нужны.

Молодой человек легко дополняет — «люди».

18 января 1968 г.

Постулат Баницы

То, что мы делаем сейчас, это тот вид недобра, в котором есть ядро добра.

Он умирает, когда в нем тускнеет это убеждение. Молодой следователь понимает Баницу и понимает опасность постулата. Но еще не может решить — «жизнь или смерть», так он ставит вопрос в отношении самого себя.

19 января 1968 г.

Писать автобиографию?

Не стоит браться за такое на старости лет. Много материала, но нет уже скрепляющей силы. Когда мы способны лишь семенить, нам нравится делать круги исключительно вокруг собственной персоны, и наша откровенность — лишь желание понравиться: престарелая актриса шлет воздушные поцелуи испытывающей омерзение и гогочущей публике.

Дневник, много лет ведущийся дневник (например, Сечени), который даже не может претендовать на консеквентность, — дело другое. Такой дневник может быть интересен очень многим, кроме самого писавшего, который его, наверняка, даже никогда не будет читать. (А если будет, еще хуже, потому что станет исправлять, вычеркивать, а может быть, и дописывать.)

Заметки, подобные тем, что я здесь пишу, полезнее. Особенно если есть тематический указатель. И если они предназначены не для издания, а скажем, для того, чтобы выбрать отдельные куски — возможно.

7 февраля 1968 г.

Неурядицы — контрнеурядицы?

26. Х.67 д-р Бойта (Агентство авт. прав) звонил, что чешское издательство, ввиду неурядиц с чешскими писателями, просит разрешить выпустить книгу без «Маленького сердитого старого господина». Отказал.

А теперь — письмо от Агентства и Бойты от 2 февраля, что в мой адрес выслали экземпляры чешского издания.

Хорошо, что я ни минуты не колебался и не помог чешскому издательству выпутаться из переплета, а теперь они бьют себя в грудь, что, дескать, всегда хотели издать Лендела.

16 февраля 1968 г.

Не пытайся делать то, что делают другие.

Не пытайся делать иное, чем то, что делают другие.

Делай то, о чем ты сам знаешь, что ты (или один ты) лучше всего можешь сообщить, передать, воплотить, сделать предметом живой действительности.

Но не отвергай того, что уже создали другие. Начни там, где остановились другие. Польза? Возможно, опосредованно, польза, слава, проистекающая из процесса создания, которой не ищи, на которую не обращай внимания — которая есть, если она есть.

22 февраля 1968 г.

В заявлении Лукача-Нафты (Лео Нафта, герой «Волшебной горы» Т. Манна, прототипом которого отчасти послужил Дёрдь Лукач.) даже самые большие умники приходят в восторг от фразы, звучащей примерно так:

«Даже самый плохой социализм лучше самого лучшего капитализма», что бездоказательно предполагает, что самый плохой социализм — есть социализм.

Так можно было благополучно пережить сталинизм, разглагольствовать в кружке Петёфи (Возникшее в 1954-х гг. объединение венгерской интеллигенции, сыгравшее важную роль в назревании событий 1956 г.), выйти сухим из воды после румынской экскурсии, безнаказанно публиковать интервью в западных газетах — и оставаться маэстро в Будапеште…

10 марта 1968 г.

Комедия Мештерхази

Мой роман вот уже несколько месяцев (при посредничестве Отто Майора) у М. Он сказал, что хотел бы его опубликовать в «Латохатаре», попробует после «консультативного совещания» (Консультативная встреча представителей коммунистических и рабочих партий, 26 февраля–5 марта 1968 г.). 6-го — то есть после, позвонил ему — но он еще не говорил с Ацелом.

Вечером 9-го он позвонил и заявил, что ситуация еще более осложнилась, но Ацел сам взялся за то, чтобы опубликовать роман в СССР, а уж потом можно у нас.

Я не верю ни единому слову.

28 марта 1968 г.

Мештерхази информировал меня, что Дёрдь Ацел нажмет в СССР и издаст роман по-русски, а уж потом он может выйти на венгерском.

Позвонил Ацелу, который опроверг эту версию. Я тоже этому не поверил.

Вчера, в среду, был у Мештерхази, который выразил «свое удивление» по поводу того, что Ацел не держит слово. Я же — хотя этого слово в слово не сказал — сомневаюсь, чтобы А. пообещал то, чего сделать не может.

<_> Отто Майор рассказал, что Кароя Богнара сняли с поста редактора «Тюкёр». Одна из причин (не единственная и не главная), то, что он опубликовал «Бывших зеков».

7 апреля 1968 г.

Я изменился! Я? Время? И я, и время.

Было бы не удивительно, если бы изменился я и в недоумении встал бы перед новыми временами. Это было бы плохо для меня, но объективно было бы хорошо, если бы, меняясь, эпоха становилась лучше.

Но эпоха не лучше, только другая и грозная, и я вижу эту угрозу. Не только атомную смерть, но и то, какой она будет без атомной катастрофы.

Я пессимист, потому что идеи моей юности не осуществились? Гораздо хуже! Они осуществились, но в каком уродливом обличье!

Из социализма — вышло общество благосостояния на Западе и погоня за благосостоянием здесь у нас и на Востоке. Рабочий класс доволен, и ему ни до чего нет дела, или не доволен и разочарован, и поэтому ему ни до чего нет дела. Как пролетариат, требующий нового и готовый к борьбе, он перестал существовать. Прибавочная стоимость,