Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

на одном из концов арены находились metae («меты»), представлявшие собой округлые колонны, служившие в качестве цели. Обычно колесничные забеги проводились на дистанцию, приблизительно равную пяти милям, или семи кругам по ипподрому. Испытанием мастерства возниц становился объезд вокруг конечных отметок: их следовало обогнуть настолько быстро и близко, насколько позволяла личная безопасность колесничих; часто на этом участке дистанции случались крушения, и люди, повозки и животные сплетались в один корчащийся от боли клубок. Когда кони или колесницы приближались к финишной отметке, загипнотизированные болельщики вскакивали с мест, словно волнующееся море; они жестикулировали, размахивали платками, кричали и молились, стонали и разражались проклятиями, а иногда приходили в сверхъестественный экстаз. Аплодисменты, которыми приветствовали победителя, можно было услышать далеко за пределами города.

Самым изумительным из всех зрелищ, представлявшихся в дни римских торжеств, была потешная морская битва. Первая крупная навмахия была дана Цезарем в водоеме, вырытом специально для этой цели в предместьях Рима. Август ознаменовал посвящение храма Марсу Мстителю, предложив римлянам созерцать схватку трех тысяч бойцов, изображавших Саламинское сражение на искусственном озере со сторонами в 1800 и 1200 футов. Клавдий, как уже отмечалось выше, отпраздновал завершение фуцинского туннеля сражением на триремах и квадриремах, в котором было задействовано 19 000 человек. Они сражались друг с другом с обескураживающей прохладцей, и пришлось натравить на них солдат, чтобы началось настоящее кровопролитие{1023}. При посвящении Колизея Тит затопил его арену и поставил на ней ту самую схватку коринфян и граждан Керкиры, которой началась Пелопоннесская война. Бойцы, принимавшие участие в этих сражениях, были военнопленными или осужденными преступниками. Они рубились друг с другом до тех пор, пока одна из сторон не истреблялась полностью; победители, если они отважно сражались, могли заслужить свободу.

Кульминационным пунктом игр были схватки зверей и гладиаторов в амфитеатре, или после Веспасиана в Колизее. Арена представляла собой необъятный деревянный настил, усыпанный песком. Отдельные части этого настила могли опускаться, а затем быстро возвращаться в исходное положение, изменяя тем самым общий вид поля боя; при случае весь настил мог быть в мгновение ока залит водой. В просторных помещениях под ареной находились механизмы, звери и гладиаторы, чьи выступления входили в программу представления. Над защитной стеной, отделявшей арену от зрителей, сразу же начинался подиум или мраморная терраса, где сенаторы, жрецы и высокие должностные лица восседали на своих богато украшенных местах; над подиумом возвышалась ложа (suggestum), в которой император и императрица восседали на тронах из золота и слоновой кости, а рядом с ними находились члены их семьи и свита. За пределами этого аристократического круга занимали свои места представители всаднического сословия, которым было отведено двадцать рядов кресел; величественная промежуточная стена отделяла представителей высших сословий от низших классов, занимавших верхние трибуны. Любой свободный гражданин, мужчина или женщина, могли посещать эти зрелища, причем плата за посещение, по-видимому, не взималась.. Толпа пользовалась здесь, как и в цирке, присутствием императора и громко выкрикивала свои пожелания. Зрители просили о помиловании заключенного или упавшего бойца, о даровании свободы отважному рабу, о выходе на арену любимых гладиаторов, наконец, о частичных переменах в государственной жизни. С верхнего края опоясывавшей амфитеатр стены над ареной мог разворачиваться навес, чтобы защитить от солнечных лучей наиболее уязвимые в этом отношении участки зрительских рядов. Во многих местах из фонтанов вырывались струи благоухающей жидкости, охлаждавшей воздух. С наступлением полудня большинство зрителей устремлялись вниз: там уже поджидали их концессионеры, предлагая еду, напитки и сладости. В особых случаях собравшееся в амфитеатре множество кормили по приказу и от щедрот императора; иногда в дерущуюся толпу бросали сверху лакомства и подарки. Если, как это нередко случалось, схватки происходили ночью, над ареной и зрителями загорались фонари, прикреплявшиеся к опускавшемуся сверху обручу. В промежутках между боями публику развлекали музыканты; критические моменты гладиаторских поединков сопровождались надрывным крещендо.

Самым обыденным событием в амфитеатре были выставки экзотических животных, собранных со всего мира. Слоны, львы, тигры, крокодилы, гиппопотамы, рыси, обезьяны, пантеры, медведи, вепри, волки, жирафы, страусы, олени, леопарды, антилопы, редкие птицы содержались в зоологических садах императора и богачей; там их обучали хитроумным трюкам и забавным выходкам. Обезьян учили кататься на собаках, править колесницами, играть в пьесах; быки позволяли мальчишкам плясать у них на спине; морские львы по условному знаку умели отзываться лаем на свои клички; слоны танцевали под звуки кимвалов, в которые ударяли другие слоны, они ходили по канату, сидели за столом или выводили греческие и латинские буквы. Животные могли просто прохаживаться по арене, облаченные в пестрые или смешные костюмы; но, как правило, они вступали в схватку друг с другом или людьми, или становились дичью, которую убивали при помощи дротиков или стрел. Однажды во времена Нерона 400 тигров сражались со слонами и быками; в другом случае, при Калигуле, были затравлены 400 кабанов; при посвящении Колизея погибло 5000 животных{1024}. Если животные выказывали излишнюю миролюбивость, их ярость распаляли ударами бича, копьями или раскаленным железом. Клавдии устроил сражение между подразделением преторианцев и стаей пантер; Нерон заставил гвардейцев сразиться с четырьмя сотнями кабанов и тремя сотнями львов{1025}.

Схватки между человеком и быком, которые издавна пользовались большой популярностью в Греции и Фессалии, были введены в Риме Цезарем и довольно часто показывались в амфитеатре{1026}. Осужденные преступники, которых часто одевали в звериные шкуры, чтобы они напоминали животных, выбрасывались на арену к голодным хищникам; смерть в этом случае наступала после жестоких мучений, а раны, наносимые зверями, были столь глубоки, что по ним врачи изучали внутреннее строение человека. Широко известна история об Андрокле, беглом рабе; схваченный преследователями, он был выброшен на арену, где его поджидал лев; однако лев, гласит предание, помнил о том, что Андрокл когда-то вытащил колючку из его лапы, и отказался причинять ему вред. Андрокл получил прощение и зарабатывал себе на жизнь тем, что водил по тавернам своего просвещенного льва{1027}. Иногда приговоренный преступник должен был на своей шкуре испытать страдания какого-нибудь трагического персонажа: он мог изображать соперницу Медеи и облачиться в прекрасное платье, которое внезапно загоралось, и огонь пожирал несчастного; его могли сжечь на погребальном костре, как это случилось некогда с Гераклом; его могли (если верить Тертуллиану) публично оскопить, как Аттиса; он мог играть роль Муция Сцеволы и держать руку над раскаленной жаровней, пока рука не обугливалась полностью; он мог изображать Икара и низвергнуться с небес, но не в милосердный океан, а на арену, заполненную голодными хищниками; он мог