Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

в 1991 году для финансирования программ развития рыночных структур в странах с переходной экономикой. Банк, акционерами которого являются 60 государств, Европейский союз и Европейский инвестиционный банк, располагает капиталом в 20 млрд, евро и реализует инвестиционные проекты в 27 странах Европы и Азии.

Кисляков и Сидорович, не оформляя специального допуска, неограниченно пользовались секретными материалами. По моему настоянию в контракт с Кисляковым были включены пункты о гарантиях сохранения конфиденциальной информации о деятельности РАО «ЕЭС России», а также сведений, составляющих государственную тайну. Я предложил также принять к сведению заявление Бревнова о том, что Кислякову не будет предоставлено право подписи договоров и финансовых документов от имени общества.

По этажам и кабинетам РАО «ЕЭС России» с утра и до поздней ночи с умным видом сновали какие-то советники, консультанты, аудиторы, представители различных иностранных фирм и банков. Вокруг звучала в основном иностранная речь.

Глава 54

Огня в бумагу не завернешь

Бревновская политика однобокости и пристрастности в формировании персонального состава правления РАО «ЕЭС России» привела к тому, что из него стали вытесняться опытные специалисты, профессионалы высокого класса, хорошо знающие энергосистему страны. Для этого использовались старые, как мир, методы. Методы, когда в коллективе поощряется сбор любых компрометирующих материалов, когда не получают отпора морально нечистоплотные люди, дающие волю своим грязным языкам. Дальше — больше. Неугодного сотрудника вынуждают работать в невыносимой обстановке, подвергая бессовестному шантажу и загоняя в хитросплетения из намеков, домыслов и клеветы, что так или иначе расшатывает нервную систему человека, выводит его из равновесия.

Какой может быть естественная защитная реакция любого уважающего себя профессионала с огромным опытом работы, попавшего в унизительную ситуацию? Конечно же, подача заявления об уходе по собственному желанию. Первым такое заявление на стол Бревнову бросил, в полном смысле этого слова, первый заместитель президента, член правления РАО «ЕЭС России» В. А. Стенин. За ним последовал заместитель президента, член правления С. Я. Лащенов. Под нажимом Бревнова еще несколько членов правления «мирно» перешли на другие должности.

На краю пропасти большие деревья, как правило, не растут. Так, в новом правлении не осталось никого, кто бы хорошо знал сетевое хозяйство, хотя развитие межсистемных линий электропередачи оставалось важнейшей задачей РАО «ЕЭС России». Из прежних членов в составе правления удалось удержаться только Федору Яковлевичу Морозову и Владимиру Валерьяновичу Дорофееву, которые, наверное, более всех подходили под определение: «лица, удобные новому руководству». В обстановке того времени убеждать Бревнова в порочности проводимой им политики «выжженной земли» в кадровых вопросах было так же бесполезно, как пытаться извлечь звуки из колокола, колотя по нему соломенным стеблем.

Центральный аппарат РАО «ЕЭС России» с момента своего создания являлся структурой, управлявшей энергосистемой страны с помощью правления во главе с президентом общества, без наделения аппарата управления какими-то особыми привилегиями и преимуществами. Бревнов, ни с кем не советуясь, ввел должность исполнительного директора по административным и правовым вопросам и назначил на нее своего доверенного человека А. А. Саркисяна, которому и поручил вопросы повседневного руководства аппаратом РАО «ЕЭС России». При этом надо учесть, что вчерашний нижегородский банкир, даже не пытавшийся скрывать своего желания блистать «здесь и сейчас», взирал на людей свысока, как петух на просяные зерна. Он совершенно не разбирался в сложных взаимоотношениях, существующих внутри коллектива, сформированного из опытных и знающих специалистов, проявлял глухую дремучесть в области корпоративной этики, был элементарно невоспитан. Новые люди, вошедшие в правление, по его наущению совершенно не считались с мнением совета директоров, полностью игнорировали разработанные им документы.

Бревнов позволял себе пренебрегать мнением членов совета директоров и допускал элементы вседозволенности в осуществлении любых неграмотных действий, поскольку прикрывался действовавшими на тот момент организационно-регламентирующими документами. Дело в том, что Немцов уже 13 июня 1997 года подписал решение Правительства РФ, смысл которого объяснял многое. В этом документе всем представителям государства, входящим в совет директоров РАО «ЕЭС России» (а именно А. Ф. Дьякову, В. Е. Белову, А. К. Белоусову, А. Л. Кудрину, Г. П. Кутовому, П. П. Мостовому, Н. Г. Шамраеву и Е. Г. Ясину), предписывалось голосовать в соответствии с решением коллегии представителей государства по управлению закрепленными в федеральной собственности акциями РАО «ЕЭС России». Повестка дня и дата проведения заседания совета директоров, по чьей бы инициативе оно ни проводилось, должны были обязательно согласовываться с председателем коллегии — после предварительного рассмотрения этих вопросов на заседании коллегии. Находясь на должности председателя совета директоров, я ни с какой стороны не мог воздействовать на решения коллегии, так как в нарушение действовавшего Закона РФ был исключен из последнего состава этого органа. Роль совета директоров РАО «ЕЭС России» фактически была сведена к нулю, поскольку все властные полномочия сосредоточил в своих руках Немцов.

Бревновым и его молодой командой, при внешней приветливости, создавалась нетерпимая обстановка и вокруг моей персоны. Все было направлено на то, чтобы унизить мое человеческое достоинство, ущемить самолюбие и, в конечном счете, вынудить меня написать заявление об уходе по собственному желанию. Вновь появившийся неизвестно откуда исполнительный директор Саркисян, невзирая на наличие контракта, подписанного со мной советом директоров, самовольно приостановил выплату мне зарплаты. Кроме того, вокруг меня была создана — другого сравнения подобрать не могу — своеобразная информационная блокада. Я не имел возможности напрямую работать с департаментами и отделами РАО: все телефоны прямой связи с ними в моем кабинете были отключены. Сотрудницам машинописного бюро было запрещено брать в печать документы от председателя совета директоров без разрешающей визы исполнительного директора РАО.

За мной была установлена круглосуточная слежка. Приезжая на свою дачу в поселке Жаворонки, я видел, как «работали» вокруг нее филеры, зорко следившие за каждым моим передвижением. Без объяснения причин на моей даче были отключены все прямые телефоны с РАО «ЕЭС России». Неизвестно по чьей команде (я так и не смог выяснить) на целую неделю были отключены все три правительственных телефонных номера так называемой «кремлевской связи». Не зная, чем насолить мне еще, организаторы травли объявили номер моей машины «в угоне», и сотрудники ГАИ постоянно останавливали меня на дорогах для проведения долгой и утомительной проверки.

Понимая причины сложившейся ситуации, я старался не поддаваться на провокации, сдерживал себя. Это было необходимо, поскольку мои противники только и ждали, чтобы я сорвался и подал заявление об уходе. Собрав в кулак всю свою волю и терпение, я продолжал выполнять функции председателя совета директоров, нейтрализуя, по мере возможности, последствия неправильных решений, которые бы могли отрицательно повлиять на работу Единой энергосистемы страны. Именно здесь, на профессиональной площадке, которой я посвятил всю свою жизнь, происходили события, способные повергнуть в