Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

Большую тревогу вызывал у меня, например, ход выполнения планов капитального строительства и ввода новых мощностей. Принятые Бревновым решения об уменьшении объема инвестиций в связи с исключением из тарифа инвестиционной составляющей — это были еще цветочки. Страшное состояло в другом — в отсутствии у новой команды желания предпринимать практические шаги, которые были бы направлены на повышение надежности работы Единой энергетической системы, выполнение ранее принятых планов и обязательств. Отсутствие у нового состава правления РАО «ЕЭС России» какой бы то ни было технической и экономической политики привело к тому, что при прохождении зимнего максимума нагрузок частота электрического тока в энергосистеме снижалась до критического значения — 49,2 Гц. На грани аварийного отключения оказались атомные станции, что могло привести к лавинообразному разрушению Единой энергосистемы. 17 декабря 1997 года возникла чрезвычайная ситуация с энергоснабжением в Краснодарском крае, вызванная срывом сроков завершения строительства новой ВЛ–500 Центральная — Дагомыс. Во второй половине декабря на грани потери устойчивости оказалась и Объединенная энергосистема Северного Кавказа. Следствием срыва планового задания по вводу участка ВЛ–500 Гусиноозерская ГРЭС — Петровск-Забайкальский стала также чрезвычайной ситуация с энергообеспечением Читинской области и Дальнего Востока.

Все это вызывало огромную тревогу, ибо возникало на фоне неотвратимого процесса исчерпания ресурса большей части оборудования электростанций и сетей. Резко снизились вводы новых мощностей в электроэнергетике. В 1997 году было введено 632 МВт энергомощностей, что в два раза ниже уровня 1996 года. Впервые не было ввода новых мощностей на федеральных электростанциях. Ввод высоковольтных линий электропередачи составил лишь 230 км, что в пять раз меньше уровня 1996 года. Финансирование НИОКР по отрасли снизилось на 30%. Разве всего этого не достаточно, чтобы обжечь горькой болью сердца огромного числа людей, посвятивших всю свою жизнь энергетической отрасли?

Особую тревогу вызывало то обстоятельство, что задолженность самого РАО «ЕЭС России» перед федеральным бюджетом к концу 1997 года составила 550 млрд, рублей. В связи с этим для выяснения причин такой задолженности и для принятия срочных мер по ее погашению к нам приезжал сам Председатель Правительства РФ В. С. Черномырдин. В ходе серьезного разговора он потребовал изыскать деньги во что бы то ни стало.

Для погашения задолженности правление, в нарушение Устава, без ведома совета директоров, взяло кредит в Сбербанке России и Инкомбанке. В качестве гарантий под кредит были заложены активы РАО «ЕЭС России» — акции акционерных обществ Ленэнерго, Свердловскэнерго и самого РАО. В договоре не был определен источник погашения кредита, зато подробно расписан механизм реализации заложенных акций через аукционы. При этом стороны договорились: в случае возникновения споров не обращаться в Арбитражный суд, а разрешать их с помощью посредников.

По стечению обстоятельств в тот же период член правления РАО «ЕЭС России» Кисляков без ведома совета директоров РАО подписал сАО Свердловскэнерго протокол о передаче последнему в аренду с правом выкупа Рефтинской ГРЭС. Эта комбинация по отчуждению собственности стала лакомым кусочком для частной американской инвестиционной корпорации «Access Industries Incorporated», которая с 1996 года владела угольным разрезом «Богатырь» и с которой давно сотрудничал Бревнов. Такая же участь ожидала и суперсовременную Северо-Западную ТЭЦ, пуск которой был заморожен из-за прекращения финансирования.

Все эти вопиющие факты, казалось, только придавали дополнительное ускорение бревновской энергии разрушения. Председатель правления РАО «ЕЭС России» продолжал, как в этом случае говорят китайцы, «выпячивать грудь и надувать брюхо». Складывалось впечатление, что его абсолютно не волнует финансовое положение РАО «ЕЭС России». В июле 1997 года, без ведома совета директоров, он взял кредит на сумму 5,39 млн. долларов для финансирования услуг иностранных консалтинговых фирм по реформированию энергетики. А в августе, прикрываясь подделанным решением совета директоров и в нарушение Устава РАО «ЕЭС России», Борис Анатольевич с помощью посреднической фирмы оформил документы на получение от «Deutsche-bank» кредита на сумму 200 млн. долларов США. При этом только за посреднические услуги было выплачено 1,725 млн. долларов. В нарушение Устава общества не были указаны реальные источники обслуживания и погашения кредита, отсутствовала программа его целевого использования. Кредит в объеме 50 млн. долларов пошел на текущие расходы по ремонтно-эксплуатационному обслуживанию объектов РАО «ЕЭС России».

Любому здравомыслящему человеку известно, что недобросовестное партнерство в сделках, обслуживание кредитов в условиях государственного регулирования цен на продукцию отрасли неизбежно ведут к возникновению недоверия между европейскими и российскими деловыми кругами, возрастанию тарифов, дальнейшему отчуждению собственности РАО «ЕЭС России» и, наконец, к разрушению Единой энергосистемы страны. В конце декабря 1997 года непрофессиональные действия Бревнова и его команды привели еще и к снижению рейтинга РАО «ЕЭС России», индикатором которого стало падение курсовой стоимости акций общества с 0,48 до 0,18 долларов за обыкновенную акцию. Я бил тревогу на всех уровнях, но мои усилия были тщетными. Никто не хотел принимать меры по контролю за расходами, взятием кредитов — все было отдано на откуп новой команде.

Обстановка в РАО «ЕЭС России» становилась все более гнетущей. Ее давление ощущал уже не только я. О ней знали в Министерстве топлива и энергетики РФ, все чаще о необходимости «разруливания» ситуации поговаривал Немцов. Затем эстафету беспокойства за положение дел в РАО подхватил Кириенко, возглавивший Министерство топлива и энергетики РФ с ноября 1997 года. Кириенко также был назначен председателем коллегии представителей государства по управлению государственным пакетом акций РАО «ЕЭС России». У меня складывалось впечатление, что у Немцова начал срабатывать инстинкт самосохранения, и он постепенно перекладывал ответственность за свою бурную деятельность на другие плечи.

Мощным набатом загудели средства массовой информации. Красной нитью через все сообщения проходила мысль о том, что Единая энергосистема страны, являвшаяся основой советской, а затем российской экономики, оказалась на грани краха. Российские и зарубежные средства массовой информации не скупились на предоставление общественности многочисленных фактов из жизни и деятельности молодого председателя правления и его окружения. 15 мая 1997 года в газете «Совершенно секретно» о контактах Немцова с Бревновым говорил в своем интервью предприниматель Климентьев. Журнал «Профиль» 8 сентября 1997 года опубликовал разоблачительную статью «Песня о друге», в которой рассказывалось о связке «Бревнов — Немцов» и некоторых сомнительных операциях «НБД-банка». В конце декабря 1997 года — начале января 1998 года в интернете были распространены материалы, в которых новое руководство энергетикой обвинялось в дилетантизме и в неверной инвестиционной политике.

Повышенным спросом в коридорах власти пользовались статьи экономического обозревателя газеты «Правда–5» (впоследствии — главного редактора газеты «Промышленные ведомости») Моисея Мееровича Гельмана, ставившего под сомнение профессионализм, компетентность и честность Бревнова. Особое внимание журналистов привлекли факты бесконтрольного расходования председателем правления РАО «ЕЭС России» Бревновым значительных средств общества на личные нужды. Как реагировал на эти публикации Бревнов? Да, видимо, как один из чеховских героев, — с пренебрежительной индифферентностью: «…сами знаете, газеты на то и созданы… чтоб лжу бесовскую