Жить - Кельта

отчаянием и понемногу опять заснула. Хотя в этот миг Ясна уже знала, что раньше слышала этот плачь, зимой, когда Мала так же при лучинах пряла и ткала в одиночестве. Может она и шила, но младшая сестрёнка этого не замечала к своему стыду.

Челночёк родной, ой ты миленький,

Мою ниточку протяни.

И из ниточки по рядочечку

Я холстинушку да сотку.

Пусть ткачихою, пусть и свахою,

Эту ниточку в ход спущу.

Пусть холстинушку, что повокою

Ночь за ночкою я сотку.

Не любимая, я просватана,

Я сговорена, не уйду.

Я холстинушку, понемножечку,

Будь мне вмоченьку, я сотку.

Челночёк ты мой, весь изглаженый,

Слёзы вытерпи, не беги.

Рука левая, рука правая,

Вы холстинушку, тонкотканую

Не порви.

Буду швейкою, вышивальщицей,

Сяду в ночь глядя за иглу.

Нелюбимая, я просватана,

Я сговорена по утру.

И расшитую, я сорочечку,

Мужу милому я сошью.

По стежочечьку, по иголочке,

Пальцы до крови исколю.

Руки белые, вы в мозолюшках,

Пряли ниточку, на холстинушку…

Буду свахою, буду пряхою,

Я кудель свою заберу.

Слёзы горькие, слёзы мокрые,

На сорочечку я пролью.

Часть 2

Глава 15

Струны звонкие, гусли верные,

На пути моём вы накормите.

Песни на пиры, на супрядочки,

Кров найдёте мне, да на ноченьки.

(из дорожной песни кощунника)

Три года пролетели, наполненные делами и заботами, тревогами и маленькими победами. Три года — не долгий срок, но за это время безымянная гора преобразилась. На склоне теперь построились множество изб и хоромин, больших домов и разных прочих от дровника до овина, от курятника до стойла. По серёдке перед воротами во двор Малы и Ясны остались с две чети пустого места, где тренировался их люд и показывали товары приезжавшие несколько раз купцы. А вдоль заборов и троп росли пока ещё низенькие яблони, вишни и груши, семечками посаженные. Поселение на склоне совсем не походило на деревню, но и городом тоже не было. Кметы в шутку и с обидой прозвали его волховским поместьем, но девушки лишь посмеялись, а название прилипло.

И вот осенняя Ночь Мириадов Звёзд набросила на землю тёмный платок и разбрызгала искры света. Мала снова забралась на крышу дома и знала — Ясна скоро поднимется к ней, как и в прошлые разы, дав сперва побыть в одиночестве. И старшая стояла на коньке с улыбкой наблюдая за праздником у костров чуть поодаль.

Вон там у ручья на большой поляне разожгли не один, а три костра и вокруг них Благояр ветром листья кружит на потеху поместному люду. Там собрались и те две дюжины детей, что пришли три года назад весной, и другие прибившиеся. За эти годы слух о волховицах за Последней расползся дней на десять пути от берега и уплыл по течению почти до моря. И стали к ним приходить то подмастерья не любые мастером, то приказчики и охранники от купеческих караванов, тяготившиеся службой, то сироты, то просто странные люди. Девушки многих отправляли обратной дорогой, но кого-то и приняли к себе. Теперь же их уже несколько десятков скопилось.

А рядом с хворым домом горел костёр поменьше и вокруг него сидели не такие весёлые люди. Там собрались те, кто пришел в поместье за излечением и гостил среди таких же искавших надежду. Ясна им не отказывала и даже особо платы не спрашивала, просто лечила как могла, а заодно и девочек и мальчиков из принятых под руку учила помаленьку. Пока поместный люд больше помогал лекарке, но и то было хорошо. А исцелённые кто простыни или скатерти для хворого дома приготовит, кто делами рук своих, кто дарами с земли своей расплачивается как сам решит. Иногда с купцами стали приезжать и хворые побогаче и слёзно просили спасти. Таких Ясна селила в отдельный дворик и с них брала сполна серебром.

Ближе всех горел не костёр, а маленький огонёк лампадки на крыльце дома Яра и Верееи. Муж с женой сидели на ступеньках, смотрели на небо и о чём-то тихо беседовали. На руках женщины спал её маленький сын. Эти двое стали правой и левой руками сестёр, трудясь, и огнищанином, и тяуном, и посланниками, и много кем ещё. Да и девушки их уже семьёй считали, так верили и любили.

Поместье уже научилось жить своей жизнью, где каждый делает своё дело. Они даже маленькую кузницу поставили когда два ученика кузнеца к ним сбежали. Да и среди люда пять волхвов отыскали и теперь взращивали их дар. Ну и маленький Свет стал первым ребёнком их поместья, новой жизнью, продолжением, веточкой к небу. Ему и имя нарекли на второй год, не дожидаясь шестилетия и не боясь дурного глаза и злого языка.

Мала улыбалась, а ветер трепал распущенные волосы и подол короткой сорочки, прижимал к ногам широкие гати. Девушка уже давно стала одеваться как воительницы в дружине почти на мужской лад не стесняя своего шага, и то время, когда носила в бегах понёву и длинную сорочку казалось коротким смехом, попыткой вернутся в далёкое детство.

— Красиво, правда? — раздался из-за спины голос Ясны, усевшейся на конёк рядом с приставленной лестницей. — Я перед праздником прошла по дорожками и заметила, что вишня поспела. Скоро попробуем первый урожай. А в следующем году может и яблоки появятся. Надо будет по весне Птаха попросить опять деревья живикой подкормить. Да и на старой вырубке поле богатое вышло, можно больше зерно не прикупать.

— Да, красиво. — Мала, улыбаясь, развернулась и оседлала конёк так, чтобы прислониться к корневищу, изображающему оленьи рога, и видеть сестру. — Верю, что к моему возвращению наше поместье ещё похорошеет, а у тех, кто сегодня засватался дети появятся.

— Ты опять хочешь уйти? — Ясна поникла. — Пойдёшь за ущелье или по городам людей искать? Неужели это так надолго и ты как в прошлые походы не вернёшься за несколько недель?

— Нам с тобой людей хватает, и ты сама мне сейчас рассказала что и остального вдоволь. Верея с Яром помогут, Блажик с молодцами защитить смогут. Я буду спокойна за Вратами Перехода. А когда вернусь, наша сила станет больше.

— Может ты всё же примешь силу источника? Тогда не надо будет уходить?

— Наш источник очень слабый, его едва хватает на тебя одну. За почти четыре года он позволил тебе стать сильнее, но ты всё ещё далека от границ первой сферы.