Жить - Кельта

— Сестра, мне без тебя так… вернись, вернись поскорее. — Страшно? Одиноко? Слово не решалось вылететь.

Девушка зябко поёжилась, хоть и была в тёплом жупане, обняла себя и задумалась. Она не двигалась, лишь моргала да вздыхала, весь остаток дня. Снизу было слышно, как две сиротки девяти и десяти лет принесли и оставили вечерю от общего горшка и хлеб. За окном пошумели парни, закончившие с дневной работой и отправившиеся посидеть с девушками да потешить друг друга хвастовством и шутками.

Стемнело. Звёзд не было, и ночь казалась непроглядной. И в эту тьму не зажигая светляка ушла Ясна. Волховица поднялась выше до пещеры, замела свои следы и укрылась у источника. Она не может стать Малой для этих людей, но она будет стараться, чтобы стать сильней и получить от них уважение.

А на утро младшую волховицу потеряли. Яр, Верея и Благояр подняли каждого, перевернули всё поместье и даже ближний лес, кроме запретного склона выше приметной берёзы, но Ясны нигде не было. К полудню отправили людей по ближним деревням, вдруг лекарку туда ночью позвали и она там спокойно сидит. Но нет, девушка туда не приходила. К вечеру вчерашние пряхи пришли в слезах к старшей Верее и повинились, мол, обидели, не знали.

Но тут, слушая всхлипы и сбивчивые рассказы девушек, Блажик всё же вспомнил, что он тоже не чужд волховскому дару, и Мала его учила не только копьём махать. Молодой мужчина сел поодаль, закрыл глаза, собрал всю свою волю и попробовал зажечь огонёк, как ему раньше показывали. Не получалось — искры взлетали над ладонью и гасли, когда тихо, когда потрескивая. Вокруг люди постепенно затихли. Но вот с двадцатой, а может и сороковой попытки получилось создать крошечный шарик света и вложить в него даже не голос и не мысль, на то умений недостало, только беспокойство.

Огонёк улетел и спустя две доли мучительного ожидания, взамен ему вернулся яркий, с кулак размером, светлячок и влетел прямо в лоб Благояру.

— С Ясной ничего не случилось. У неё возникло дело, вернётся иль завтра, иль через несколько дней. — Глухо объявил молодой мужчина, а потом встал во весь рост и добавил. — Эх, мы. Сёстры нас приняли, накормили и дом дали. А чем им ответили?

Утром следующего дня Ясна вернулась домой, а там было тепло и пахло кашей, в печи за заслонкой ещё потрескивал жар. Девушка обмела с одежды снег и ушла наверх. В горнице волховица подошла к одному из сундуков, подняла крышку и провела кончиками пальцев по наконечнику для копья из хорошей стали, по изгибам простого лука и мешочку со снятой тетивой и задумалась, отрешившись от остального. Её ведь тоже пытались научить сражаться, стоило им покинуть Стояновичей, как Мала больше ни разу не просила учиться бою.

— Может мне стоит научиться? — спросила Ясна у себя. — Сестра, я не знаю что мне делать без тебя.

— Эх ты, маленькая. Покушай сперва, два дня ж не ела, — донёсся из-за спины ласковый голос.

Ясна обернулась и обнаружила Верею. Молодая женщина закончила составлять принесённые горшочек, накрытый миской, большую кружку горячего вара и хлеб. Верея чуть запыхалась, будто бы спешила, да и на подвязанном повое, укрывшем всю косу, виднелись мокрые пятна растаявшего снега. Шаль, наброшенная на плечи, убежала, открыв ворот расшитой сорочки, да и из-под перекрещенных концов внизу виднелся большой берегун, свисавший ниже пояса понёвы. Родив сына, Верея стала мягче и ко многим младшим, даже к Ясне, относилась с лёгкой опекой, будто и они тоже если не её дети, то милые племянники.

— Сестра Верея, я правда такая неумеха? Правда так бесполезна? — Ясна сжала распущенный лук. — Я ведь даже печь сама не напустив дыма не разожгу, куда уж мне до остального.

— Не разожжешь ты, так мы поможем. Не горюй, младшая. Раз ты меня порой зовёшь сестрой, то послушай того, кого вы первым под свою защиту взяли. Не пугайся, знаю я сколько вам с Малой лет, — улыбнулась Вереея и села на пол рядом с Ясной. — К вам под руку пришли совсем разные люди, взрослые и дети, кметы и городские и поместничные, ремесленники и вольные бродяги. Встреться мы на пустой дороге, так переругаемя! И девки те мало что могут. Ну дом вести, прясть да ткать, всё это дела нехитрые, с измальства привычные. А вот ребёнку жар прогнать, третий день в бреду метавшемуся, или боль снять, то не только они, даж старухи жизнь прожившие не смогут так скоро, как ты делаешь. Это чудо в наших глазах. А что сестра тебя ничему такому не учит и не спрашивает… — женщина взяла ладони волховицы в свои руки, придержав снизу левой и накрыв сверху правой. — Посмотри на мои руки, огрубевшие, в мозолях, с изведёнными вкось пальцами. У мужчин они не нежнее. Разве похожи они на руки, несущие исцеление? А то, что прясть, охотиться и сражаться… так это уж мы подсобим, нам это просто и привычно.

— Но ведь они Малу ждут, она им своя, а я чужая.

— Сестра Мала молодец. Она объединила нас тем, что всем своя. С девками за прялкой посплетничать, с парнями по снегу в горы, а уж бой так бой, без поддавков. Для всех своя, но лучше них. А для неё ты первая. Ты девочка умная, справедливая, сможешь в конце концов понять зачем оно так сделано, раз уж даже мне, глупой, понятно стало, только объяснить не умею. — Верея приобняла Ясну. — Ну, пойдём за стол. А то исхудаешь и как я перед Малой оправдаюсь?

Ясна кивнула и покорилась. Но вечером тихонько окликнула Яра и попросила справить ей лук и стрелы. Драться и сражаться она так и не научилась должным образом, но стрелять у неё немного получалось, лишь бы приноровиться. Когда мужчина принёс всё, Ясна стала не только пропадать у источника, но и тренировать меткость на запретном склоне.

Глава 18

Твоя земля — не моя земля,

Но небо даж богам едино.

И коль закручинишь ты,

Помни есть звёзды для нас двоих.

(забытая песня древних странников,

бытовавшая на заре Старой Правды)

Боль первых дней утихла, сменившись лёгкостью во всём теле и блаженством. Поток силы продолжал водопадом низвергаться в сферу дара, круша всё, что