Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

заниматься мирным трудом. Поступая так, Скобелев быстро укрепил у вчерашних противников убеждение, что с русскими жить лучше в мире, чем во вражде. И недавно буйное и мятежное население успокоилось, примирившись с потерею независимости.

Ровно год губернаторствовал Скобелев в Ферганской области. Он стремился укрепить законность и порядок в новых землях Российской империи. Подбирая кадры для управления областью, обращал внимание прежде всего на честность и деловые качества назначаемых чиновников. Михаил Дмитриевич терпеть не мог «господ-ташкентцев», стремившихся нажиться и покинуть Туркестан. Предпочтение он отдавал тем людям, которые хотели по-настоящему обжиться в этих местах.

В немногочисленной русской колонии все жили на виду друг у друга. По натуре общительный и простой, Скобелев был всем доступен. Большее личные средства давала ему возможность жить весьма комфортабельно и гостеприимно. За завтраком обычно бывало человек пятнадцать. Учитывая натуру азиатов и дорожа широкой народной репутацией, Скобелев вывесил около своего дома, а затем на площадях и базарах объявления о приеме просителей. Каждый в области знал, что он может лично, без особого труда, подать жалобу губернатору. Таким образом, Скобелев не только поднимал престиж новой власти, но и создал себе репутацию справедливого правителя.

Генерал-губернатор решительно боролся с местными обычаями, дававшими повод к злоупотреблению властью. К таким относился, например, достархан – первоначально обычай даров населения хану при его посещениях городов и кишлаков, превратившийся в обязанность подносить дары каждому чиновнику. Достархан иногда очень дорого обходился населению. Случалось, что простой казак, вестовой, располагаясь в каком-нибудь селении на отдых, тоже требовал себе подношений.

Обычно, во время объездов, Скобелев брал из достархана несколько веточек винограда, платя за него втридорога.

В Андижане, когда ему преподнесли дорогие подарки, он приказал их продать с аукциона и на вырученные деньги купил землю, провел оросительные каналы и построил кишлак для местного населения.

Михаил Дмитриевич обладал огромной работоспособностью. Bставал рано, уже в cемь часов, напившись крепкого чая, принимал начальника штаба и других должностных лиц и посетителей.

Во время своего кратковременного управления областью генерал объехал ее несколько раз. Он обладал большой выносливостью и мог часами находиться в седле. Приемы для форсированной езды рекомендовал следующие: «На рассвете выезжать, легко закуситъ, но водки и вина не пить; приехав на станцию, тотчас же садиться на свежую лошадь и скакать немедленно далее, так как всякий отдых разламывает; всю дорогу ничего не есть». Соблюдая эти правила, Скобелев по приезде на ночлег чувствовал себя настолько свежим, что мог еще работать, принимать доклады и писать.

В конце 1876 года Кауфман посетил Ферганскую область. И хотя он настороженно относился к Скобелеву, остался доволен тем, что увидел. «Общее впечатление, – писал он, – самое хорошее. Михаил Дмитриевич занимается серьезно своим делом, вникает во все, учится и трудится. Народ подает арсы (просьбы) с полным доверием и, кажется, доволен своим теперешним положением… Можно быть спокойным за Фергану».

По переписке Скобелева с Кауфманом видно, какое значение первый Ферганский губернатор придавал обустройству войск. Коканд оказался нездоровым городом, с сырым климатом, провоцирующим частые вспышки лихорадки. Даже в госпитале стены заросли травой. Требовалось подыскать местность более здоровую для основного русского населения. Такой уголок был найден в так называемом Новом Маргелане (который впоследствии переименовали в Скобелев). Письма наполнены мелкими хозяйственными вопросами – то о печах идет речь, то о выпечке хлеба; большое место отведено заботе о здоровье русского населения[36].

Разумеется, много внимания Скобелев уделял войскам; они не только его любимая сфера деятельности, но и опора русского влияния в крае. Помимо боевой подготовки генерал настаивал на общеобразовательных занятиях с солдатами. Некоторые офицеры явились и учителями: в каждой воинской части были заведены чайные, а при них библиотеки. Скобелев стремился сделать солдатскую жизнь в Туркестане насколько возможно легкой и привлекательной. Устраивались частые праздники с состязаниями в стрельбе, гимнастике, скачках, спектаклями и т. д.

Для быстрейшего заселения края русскими практиковалась военная колонизация. «Среди служебных привилегий было разрешено за идущими туда на службу солдатами следовать их семьям. Семьям этим отводились помещения в слободках, и на каждую семью выдавалось пособие для обзаведения всем, при баснословной в то время дешевизне жизни достигалось удобство и довольство. Эти семейные очаги были чрезвычайно благодетельны, предохраняя нравственность солдат и предупреждая всегда возможные столкновения с мусульманским населением, строго оберегающим свою замкнутую жизнь. Это было тем более важно, что в новой области малейшее недоразумение могло вызвать фанатизм, и Скобелев с особенной заботой устраивал молодые хозяйства, помогая им даже из своих личных средств»[37].

Многие солдаты оставались в крае и после службы, усиливая таким образом русское влияние на этой земле. Скобелев особенно настаивал на необходимости совместного проживания русских и местного населения и, намечая план пограничных укреплений на кашгарской границе, предлагал в некоторых пунктах устроить казачьи станицы.

Завершающим этапом борьбы в Кокандском ханстве явилась так называемая военно-научная экспедиция генерала М. Д. Скобелева в район Алайской долины, в предгорьях Памира.

Юг Ферганской области обрамляли высокие Алайские горы, перерезанные глубокими долинами. За Алаем высился Памир – «крыша мира», как называли эти горы. Алай – два хребта, большой и малый, – принадлежал Фергане, а за Памиром был Афганистан, независимое ханство. Часть же Памира относилась к Китаю под общим наименованием Кашгар, с главным городом того же имени по реке Кизыл-Су. В долинах Алая жили кара-киргизы, которыми управляла женщина Курбанджан, вдова прославленного алайского правителя Алим-бека. Она была утверждена кокандским ханом Худояром преемницей мужа и получила генеральский чин – датхо.

В русской дореволюционной литературе она фигурировала как царица Алая Курбанджан-датхо. Эта умная женщина пользовалась огромным влиянием среди кара-киргизов. Слава ее гремела по всему Кокандскому ханству. Из отдаленнейших кочевий приезжали к ней на поклон. Даже своевольные ханы Коканда и те заискивали перед ней, так как кара-киргизы по справедливости считались храбрейшими из всех населявших Фергану племен. Пятеро сыновей датхо помогали ей править кара-киргизами. И вот Курбанджан, понадеясь, вероятно, на недоступность Алая, отказалась от покорности русским. По ее приказаниям шайки кара-киргизов вторглись в мирные кишлаки кипчаков.

Летом из Ферганы в Кашгар была отправлена экспедиция с научной целью. Начальник экспедиции – один из друзей Михаила Дмитриевича капитан А. Н. Куропаткин. Он должен был исследовать Кашгар, произвести некоторые изыскания, и никаких военных целей не преследовал. Алайские киргизы напали на экспедицию. Составлявшие конвой Куропаткина казаки отбили атаку горцев, но Скобелев так и запылал гневом, когда узнал об этом дерзком нападении на русского офицера. Над головой Курбанджан, ее семейства и всех ей подвластных собиралась гроза. Скобелев не прощал никогда таких выходок. Он сам повел войска