Полководец, Суворову равный, или Минский корсиканец Михаил Скобелев - Андрей Борисович Шолохов

крайне предусмотрительный в делах службы, в частной своей жизни был легкомыслен, как ребенок, на все смотрел шутя. Возвратясь из-за границы (это уже было после похода Скобелева в Хиву), я узнал о его женитьбе. На следующий день мы встретились в вагоне по пути Царское. Я его не видел два года и не узнал. Он удивительно похорошел. Разговорились.

Что ты делаешь вечером? – спросил он, когда поезд уже подходил к станции.

– Ничего.

– Поедем к Излеру, потом поужинаем с француженками.

– Да ведь ты, кажется, на днях женился, – вспомнил я.

– Вздор. Это уже ликвидировано. Мы разошлись. Знаешь, что я тебе скажу. Женитьба ужасная глупость. Человек, который хочет сделать дело, жениться не должен.

– Зачем же ты женился?

– А черт его знает зачем. Впрочем, ведь это ни к чему не обязывает…

Курьезная подробность. Этот легендарный герой, который сотни раз, порой зря, бросался навстречу смерти, боялся, да как еще, мышей. Видя мышь, он вскакивал на стол и орал благим матом»[31]. Последнему утверждению мемуариста вряд ли можно вполне доверять. Во всяком случае, другие авторы об этой черте характера Скобелева не упоминают. Что касается его семейной жизни, то тут рассказ Врангеля более правдоподобен. Не успел Михаил Дмитриевич жениться, как уже вновь собирается в поход, добиваясь опять назначения в Среднюю Азию.

8

«В мае 1875 года, – пишет Скобелев в своей автобиографии, – я прибыл в Ташкент, в распоряжение генерала Кауфмана, в чине полковника и флигель-адьютанта. Возвращение в Туркестанский край после неприятностей в 70 году, вынудивших меня два раза драться на дуэли, не могло быть названо ни легким, ни приятным. Боевое братство под стенами Хивы войск трех округов, можно было предполагать, должно было ослабить присущую Туркестанскому военному округу зависть и вражду ко всему прибывающему в край, в особенности в таком положении, в каком был я, но на деле все оставалось по-старому… Действительно, только одна надежда на выстрел могла побуждать терпеливо выносить все и служить в таком вертепе, каким был Ташкент в 75 году»[32].

В политическом отношении в крае было тихо: и Бухара, и Хива замирены, соседнее Кокандское ханство тоже спокойно, но это спокойствие оказалось перед бурей.

Однако прежде чем приступить к описанию кокандской войны, в которой принял участие М. Д. Скобелев, вкратце изложим события, ей предшествующие.

С 1865 года на кокандском престоле находился Худояр-хан, посаженный с помощью царского правительства. Он послушно выполнял все требования туркестанского генерал-губернатора. Кауфман отмечал, что Худояр «отказался от всякой мысли враждовать с нами или прекословить нам»[33].

Царскую администрацию вполне устраивал такой порядок вещей. Густонаселенная Ферганская долина, составлявшая основную часть территории ханства, была цветущим и богатым районом Средней Азии, ее жемчужиной. Тесные торговые связи, установившиеся с Кокандом после включения Ташкента в состав Российской империи, превращали ханство в отличный рынок сбыта и источник сырья.

Туркестанские власти поддерживали Худояра, оказывали ему различные знаки внимания. Но хан из-за своей жестокости и алчности не пользовался поддержкой населения – узбеков, таджиков и особенно воинственных кипчаков. Народные волнения охватывали все новые и новые области, власть хана все более становилась иллюзорной.

Царское правительство в этих условиях поначалу заняло позицию невмешательства: кто займет престол правителя ханства, не так уж важно, лишь бы политико-экономическое влияние России в нем было сохранено. Но в народных волнениях все большую роль играли реакционные феодально-националистические элементы: Абдурахман-Афтобачи, мулла Исса-Аулие, правитель Маргелана – Султан Мурат-бек и другие. В июле 1875 года они посадили на ханский престол сына Худояра – Насреддина и выдвинули лозунг восстановления Конандского ханства в старых границах. В Ферганскую долину проникали английские агенты, раздувавшие пламя восстания[34].

4 (16) августа 1875 года Кауфман отправил Насреддину письмо, в котором признавал его ханом при условии соблюдения русских интересов, возмещения убытков, понесенных русскими подданными в ходе волнений, и назначения «пенсии» Худояру и бежавшей с ним в Ташкент свите. Ответа туркестанский генерал-губернатор не получил.

В то же время в пограничной с Туркестанским краем крепости Махрам было сосредоточено войско восставших численностью до 50 тыс. человек. Отряды кокандцев стали угрожать Ташкенту, осадили Ходжент.

Кауфман, срочно собрав в Ташкенте отряд, состоящий из 16 рот пехоты, 9 сотен казаков, 20 орудий и 8 ракетных станков, выступил к Махраму. Кавалерией отряда командовал полковник Скобелев.

Поход начался во второй половине августа 1875 года, и Скобелев с казаками шел впереди. На первых же порах он согнал с пути несколько неприятельских отрядов. Ходжент был освобожден, и 20 августа русские уже вступили в Кокандское ханство. Конные толпы кипчаков и кара-киргизов пробовали остановить движение отрядов, но впереди с казаками шел Михаил Дмитриевич и каждый раз предупреждал их массовые удары, то кидаясь на неприятеля сам, то громя его из конных орудий.

Кокандцы медленно отходили к Сырдарье, на левом берегу которой стояла их крепость Махрам. Сильно надеялись на эту свою твердыню кокандцы. Махрам, обнесенный высокой глиняной стеной, стоял на береговом холме, опоясанный глубоким рвом. Ров, в свою очередь, обведен был земляным валом, из-за которого глядели на подступавших жерла двадцати четырех орудий. Перед валом стлалось болото, топкое и вязкое. Генерал Кауфман, осмотрев крепость, нашел, что штурм ее с фронта стоил бы слишком больших потерь. Он отправил Скобелева, чтобы обойти Махрам с фланга, а свою пехоту пустил с тылу. В то самое время русские пушки начали громить крепость… Защитники Махрама увлеклись артиллерийским боем, а тут незаметно подошедшие пехотинцы с громовым «ура» ворвались за вал и начали штыками выбивать его защитников. Прошло еще немного времени, и «ура» разлилось уж в самой крепости. Охваченные паническим ужасом, кипчаки кинулись огромною толпою в бегство, но только что выбрались они из крепости, как на них обрушился со своими казаками Скобелев. Казаки врубились в самую гущу неприятеля. Сверкали шашки, изредка раздавались выстрелы; русские и кокандцы перемешались. Под Скобелевым была убита лошадь, самого его какой-то кипчак полоснул шашкой по колену; рядом со Скобелевым был убит наповал хорунжий уральского войска Хорошкин. Казаки разгорячились так, что не отставали от бежавших, пока в нескольких километрах не наткнулись на сильный неприятельский отряд, спешивший на выручку Махраму. Они были бы раздавлены этой массой, но Скобелев, мгновенно сообразивший все обстоятельства, приказал следовавшей за его казаками ракетной батарее отпугнуть неприятельские толпы ракетами и благодаря этому отошел к главным силам благополучно.

Поражение под Махрамом нанесло сильнейший удар кокандцам, но не усмирило их. Однако они на первых порах рассеялись, и генерал Кауфман без боя занял сперва столицу ханства Коканд, а через несколько дней