6-я батарея. 1914-1917 гг. Повесть о времени великого служения Родине - Болеслав Вильгельмович Веверн

Летит первая пристрелочная шрапнель на предельном прицеле. Разорвалась… Направление взято.

– Гранатой!..

Еле дотянулась граната до передних линий противника, взрыла землю и подняла на воздух столб пыли.

Ну, отсюда не много настреляешь, и кому это пришло в голову наметить здесь линию батарейных позиций? А что спокойно здесь будет, так это уже верно.

Неделю простояла батарея на этой позиции.

Приехал Малинин, посланный еще с похода за бельем для батареи, привез из дома письма, посылки, массу белья, и главное, совершенно бесплатно.

– Геннадий Павлович приказали все выдать без денег, – сообщил он о своем бывшем патроне.

* * *

– Командиру шестой батареи завтра с утра сопутствовать начальнику штаба сектора в его рекогносцировке подступов к крепости.

Ну, вот и отлично: все-таки разнообразие и интересно.

С утра погружаемся в пихтовый лес, покрывающий целый ряд небольших высот, охватывающий, как поясом, наш южный сектор крепости; какие красивые места! Громадные пихты, опушенные снегом (в горах уже снег), то спуски, лощины, поросшие буковыми зарослями, небольшие полянки, разбросанные между лесом горные речки по дну оврагов, лощин.

Высота 486…[3] Густой старый лес, и вдруг – широкая поляна с отлогим уклоном назад. Край высоты обрывист, порос бордюром из деревьев и кустарника, а там, внизу, у подножия ее, окопы нашей пехоты.

Пока Н. А. Тиличеев возится с угломером Михайловского-Турова, что-то на нем отсчитывает и делает доклад начальнику штаба, я подхожу к краю обрыва, и перед моими глазами как на ладони видна ближайшая к нам часть крепости: два форта, ряды между-фортовых укреплений, ближайшие линии укреплений полевого типа, окопы и целые поля проволочных заграждений.

– Господин полковник, посмотрите, какая идеальная артиллерийская позиция, и кроме того, мы будем над самой нашей пехотой – это сразу придаст ей бодрость. А там, где мы сейчас стоим, мы не в состоянии оказать нашей пехоте никакой поддержки, там мы совершенно бессильны и бесполезны.

– А как вы сюда влезете с вашими пушками?

– Если получим приказание, то влезем.

– Ну, смотрите.

Вечером получаю срочную телефонограмму: по приказанию начальника южного сектора 6-й батарее немедленно занять позицию на высоте 486.

* * *

Ранним утром 6-я батарея выступила на новую позицию и через час подошла к подножию ближайшей высоты.

Пологим откосом начинается подъем, и, растянувшись длинной вереницей, орудия и ящики довольно свободно лезут в гору, придерживаясь узенькой пешеходной тропинки, пропадающей где-то там, в густых зарослях опушки пихтового леса. Подъем становится круче, ездовые пригнулись в седлах, лошади спотыкаются, тяжесть орудий и ящиков тянет назад.

– Бери вправо!

Загнула углом батарея. По крутому откосу, обтягивая наискось подъем, как лентой, широкой черной полосой свежей колеи, поднимается батарея все выше и выше.

Орудия и ящики накренились, врезаются колесами в мягкую, насыщенную влагой почву, режут дерн. Лошади потемнели от пота, густой пар валит от их взлохмаченных спин21 и боков, с удил падает хлопьями густая белая пена. Люди работают у колес, помогая животным в трудных местах двигать увязающие в почве орудия и ящики.

Вот и опушка леса. Густыми, низкорослыми зарослями пихты преграждает она батарее дальнейший подъем.

Батарея остановилась.

Зазвенели в лесу топоры: падают мелкие пихты и сейчас же оттаскиваются в стороны, очищая широкую просеку, покрытую свежими мелкими пеньками деревьев. Минуя редкие крупные деревья, просека прошла через угол леса к ровной, открытой поляне, и батарея уже зазвенела металлом по свежим, только что срубленным пенькам. В лесу уклон небольшой, орудия и ящики идут свободно, но только сильно страдают ноги и копыта лошадей, и у многих выступила уже кровь.

Подъем взят. Лес пройден. Батарея подходит к деревне Грушево, раскинувшейся на ровной, высокой, открытой поляне. Здесь отдых и несколько запоздалый обед и для людей, и для животных.

– Заморились, ребята?

Люди смеются:

– Ничего… Теперя по нашему следу небось дорогу проложат.

– Чего прокладывать? Она и так уже проложена: умяли пеньки-то колеса, и по откосам здорово взрыта земля, накатать ее только – и дорога готова.

Еще одна деревушка, раскинутая по берегам горной речки, и батарея останавливается опять перед новым подъемом. Этот подъем не так уже труден, и к вечеру снятые с передков орудия уже стоят на местах.

* * *

Занесено белым снегом дно глубокого лесного оврага. Откосы его поросли мелкой зарослью, над которой высятся старые пихты большого темного леса. Ярко пылают костры, трещат сухие хвойные ветки, рассыпая вокруг мелкие искры. Тени старых пихт ложатся на освещенное огнем пространство. Вокруг темная ночь.

Кипят на трех кольях подвешенные чайники, люди сбились к огню, греют озябшие члены. Слышится мерный шорох жующих сено лошадей, привязанных тут же в овраге.

Время идет… Костры догорают… Люди, съежившись, дремлют у потухающих углей… В ночном мраке полная тишина, нарушаемая лишь тем же мерным жеванием лошадей.

* * *

Люди роют землянки в скатах оврага. В самом овраге кроют навесы для лошадей. У края обрыва маленький ровик в кустах, над которым высятся три дерева: кедр, пихта и лиственница. Это мой наблюдательный пункт.

Какой дивный вид!

Чуть влево – поляна, поднимающаяся скатом от наших пехотных окопов к темному лесу, хранящему пока от нас свои тайны. Что там в лесу?

Белое облако разрыва шрапнели 6-й батареи покрывает опушку.

Записать установки, цель номер первый!

Вторая шрапнель просвистела прямо над головой в направлении одного из фортов, лежащего прямо на скалах. Разрыва не вижу.

Я люблю, когда мои снаряды пролетают над самой моей головой. Мне кажется, что они поют в это время свою особую тихую песню. Мне тогда становится весело, и я чувствую, как во мне растет уверенность в несокрушимости и силе моей батареи.

– Огонь!

Снова шрапнель режет воздух в том же направлении: разрыва все нет.

– Ваше высокоблагородие, да вон где разрыв.

Опускаю бинокль и гляжу в полном недоумении: разрыв совсем близко. Белое облачко висит в воздухе чуть ли не у самой нашей высоты, а я его искал у форта.

Так вот что значит стрельба в горах: горные складки местности безумно скрадывают расстояние, и воздух слишком прозрачен. Все кажется очень близко, а на самом деле невероятно далеко.

* * *

Тяжело гремят орудия крепости, рассылая снаряды по всевозможным направлениям, но без всякой системы. У австрийцев почти нет определенных пунктов, которые систематически обстреливались бы ими. Их снаряды падают в большинстве случаев наудачу, куда попало: в овраги, в лес, залетают в глубокий тыл и большей частью пропадают безрезультатно. Это странно, тем более потому, что им отлично известно положение