Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

несмотря на то что России досталась около 60 % предприятий, производивших 80 % военной продукции, и 70 % работавших на военную промышленность научных организаций[68]. Таким образом РФ стала главной наследницей советского ВПК, представлявшего собой наиболее качественный и высокотехнологичный компонент экономики позднего СССР: к 1991 году на предприятия «оборонки» приходилось до 13–14 % всего объема промышленного производства страны[69]. Однако правильно распорядиться этим богатым наследием руководители новой России не сумели.

Стремительная деградация ВПК была обусловлена целым рядом факторов:

• принятый еще в последние годы советской власти курс на одностороннее и не просчитанное экономически разоружение,

• ошибки приватизации,

• распад единого народно-хозяйственного комплекса,

• рост цен на сырье и материалы,

• сокращение государственного финансирования и оборонного заказа.

Произошло недопустимое снижение уровня государственного влияния и поддержки ОПК. Даже в вопросах поддержки экспорта вооружений и военной техники прослеживалась недостаточность организационно-политической, дипломатической и финансовой помощи государства.

В результате в период с 1989 по 1997 год:

• объем военных расходов в сопоставимых ценах сократился на 90 %.

За 1991–1997 годы:

• закупки вооружения и военной техники сократились в 14 раз,

• заказы на военные НИОКР – в 13 раз,

• оборонный заказ в этот период не превышал 10 % от уровня 1991 года и стал ниже минимально допустимого уровня[70].

В результате закрытия предприятий и систематической невыплаты зарплат число работников ВПК сократилось на 2,5–3 млн человек, то есть почти на две трети[71].

Бюджетные инвестиции в «оборонку» не росли, как в 1930-е годы, а лишь уменьшались: за десять лет, прошедших с момента развала СССР, они сократились в 58 раз, составив в сопоставимых ценах 2001 года всего 1,7 % от уровня 1991 года[72].

В этих условиях ВПК оказался во многом предоставлен сам себе, то есть процесс обновления и структурной реформы военной промышленности фактически должен был проводиться за счет собственных ресурсов предприятий, которых и без того не хватало даже на оплату труда работников и поддержание имеющихся производственных фондов.

Резкое сокращение гособоронзаказа, о котором говорилось выше, привело к тому, что на производство целого ряда образцов военной продукции государство перестало давать деньги, таким образом выпуск ее для производителя потерял смысл.

Конверсия, которая началась еще при Горбачеве, оказалась непродуманной и формальной. Например, вместо танков начали делать кастрюли из броневой стали, которые были никому не нужны, и никто их не покупал. В условиях последовавшего за развалом СССР обнищания населения гражданская продукция военных предприятий не могла принести необходимой прибыли, а при нахлынувшем в страну импорте она вскоре и вовсе стала неконкурентоспособной.

ВЫВОДЫ

Вместо того, чтобы стать одним из приоритетных секторов развития и локомотивом всей российской экономики, поддержка армии и ВПК стали предметом политического торга между разными центрами влияния.

Однако задачи по успешному преодолению переходного периода не могли быть решены самими предприятиями ВПК. Почему? Потому что проблемы советского ВПК, возникшие еще в начале 80-х годов, руководители новой России преодолеть не смогли, а отсутствие планирования и господдержки эти проблемы усугубило. В результате к концу 90-х годов отечественный ВПК оказался на грани уничтожения.

Несмотря на то, что после распада СССР отечественный военно-промышленный комплекс находился в гораздо более выгодном положении, чем по итогам военного коммунизма и нэпа, потеря государственного планирования, контроля и финансирования в кратчайшие сроки поставили его на грань гибели. Кроме того, необходимо помнить, что построение советского ВПК велось в условиях общего экономического подъема и было обеспечено необходимой индустриальной базой, о чем в 1990-е годы оставалось только мечтать.

3.2. «Опять этот Устинов»: назначение директором Ленинградского завода «Большевик»

Неспокойная для многих зима 1937/38 года для Устинова промелькнула незаметно, он был полностью поглощен работой и погружен в круговорот заводских дел. Однако в один из мартовских вечеров размеренный темп жизни молодого конструктора был нарушен.

«Все произошло быстро и для меня неожиданно. Однажды вечером мне сообщили, что, поскольку главный конструктор завода болен, мне, как его заместителю, придется докладывать завтра А. А. Жданову о работе конструкторского бюро. Времени на подготовку было очень мало. О составлении письменного доклада не могло быть и речи. Только продумал его содержание и набросал план», – спустя много лет вспоминал об этом сам Устинов[73].

Директор завода «Большевик» Д. Ф. Устинов. 1930. [Из открытых источников]

Дмитрий Устинов прибыл в Смольный на встречу с первым секретарем Ленинградского обкома и горкома точно в назначенное время. Жданов проявил интерес к работе Устинова на заводе и бытовым условиям его семьи. Устинов, способный мыслить масштабно, подробно рассказал о деятельности конструкторского бюро «Большевик», текущих проблемах и трудностях завода, а также о планах на ближайшее и отдаленное будущее. Очевидно, что его ответы произвели на Жданова хорошее впечатление. Вскоре после их встречи Дмитрия Устинова вызвали в Москву, где он прошел собеседования в наркомате и ЦК, результатом которых стало назначение 29-летнего конструктора директором крупнейшего оборонного предприятия в СССР. Дело было, разумеется, не в болезни назначенного незадолго до этих событий директора Белоцерковского. О настоящей причине можно узнать из письма наркома оборонной промышленности М. М. Кагановича председателю Комитета обороны при СНК СССР В. М. Молотову, в котором содержится такой фрагмент:

«Завод „Большевик“ – один из таких заводов, на котором особо сильно орудовали вредители в технологии и в конструировании. Завод в 1937 г. находился в чрезвычайно расстроенном состоянии, и для восстановления требовалось от руководства исключительное напряжение и уменье. Назначенный в 1937 г. директор завода „Большевик“ т. Белоцерковский оказался недостаточно опытным и неподготовленным для такой работы и в настоящее время снят и заменен; назначен новый директор т. Устинов»[74].

О бедственном положении дел на заводе новый директор узнал буквально сразу после своего назначения.

Докладная записка наркома оборонной промышленности СССР М. М. Кагановича В. М. Молотову о выполнении заводом «Большевик» программы производства артиллерийских систем в 1937 году и программе на 1938 год. 19 апреля 1938. [ГА РФ. Ф. Р-8418. Оп. 22. Д. 351. Л. 50–55]

Вернувшись из Москвы, Устинов прямо с вокзала отправился на завод. В тот день он впервые вошел в кабинет директора в качестве руководителя предприятия. Но не успел он сесть за стол, как раздался телефонный звонок:

«– Товарищ Устинов? – спросила телефонистка. – С вами будет говорить товарищ Жданов.

Тотчас в