Бумажный Вертов / Целлулоидный Маяковский - Александр Алексеевич Пронин

в едином художественном образе способно лишь сознание поэта Маяковского, и его рефлексией является еще один смысловой нюанс. Имеется в виду реплика двух комсомольцев у газетного киоска: «Опять без стихов. Сухая газета» (XI, 136). Это высказывание – смысловая нить во вторую часть сценария и далее, в пятую, где развивается мысль о том, что жизнь без поэзии – настоящей («левой, левой, левой!»), а не отжившей («птичка божия не знает…») – обрекает человека на превращение в орангутанга. В итоге газета в сценарии «Как поживаете?» выступает как полноценный художественный образ, расположенный на оси «человек – время – город – космос» его образной системы[110].

Вместе с тем в процессе анализа мы увидели, что газета выполняет и сюжетообразующую функцию. Так, практически вся первая часть «Как поживаете?» разворачивается как «газетный» мотив: желание получить газету, ее приобретение и доставка в дом, чтение. Причем действие разворачивается в тексте как миметически, в описании картин видеоряда, так и повествовательно, в цепи событий, аккумулируемых газетой (землетрясение и т. д.) или спровоцированных ею (возбужденное рекламой желание, сочинение стихов и поход в редакцию во второй части и т. д.). По сути, с помощью образа газеты автор находит композиционно-сюжетное решение задуманного им фильма, и созданная в сценарии ситуация с газетой является своеобразной завязкой для развития действия. Так, во второй части герой создает стихи для газеты и идет в редакцию, где происходит сцена своеобразного боя с редактором, «газетным бюрократом»:

40–42. Бывший одного роста редактор уменьшается и уменьшается, становится совсем маленьким. Маяковский наступает на него с рукописью, вырастает до огромных размеров, четырежды превосходя редактора. На редакторском стуле уже сидит крохотная шахматная пешка. ‹…›

44. Редактор, прослушав, выравнивается, проглядывает рукопись, делает сердитое лицо и наступает на поэта. Маяковский становится маленьким. Редактор становится громадным, в четверной рост поэта. Поэт стоит на стульчике крохотной пешкой.

И здесь газета как организация, общественный институт становится полем для эксцентричного действия, в котором в качестве поддержки Маяковского выступают комсомольцы, вырастающие за его спиной (редактора поддерживает «орангутанговое семейство», которому «не нужно стихов»). Исход битвы в редакции предрешен маленькой бумажкой с надписью «счет», и вот уже опять:

49. Редактор увеличивается до огромнейшего роста.

Маленький поэтик стоит на стуле; редактор сует ему в руки подписанную бумажку.

50. За редактором радостные орангутанги.

51. Редактор пишет: «10 рублей авансом».

52. Маяковский выходит из двери, маленький, еле заметный над порогом.

53. Поэт в ряду других стоит у кассы.

Проигравший герой голодным возвращается домой, но и в третьей части действие вновь организуется через газету, которая выполняет свою сюжетообразующую функцию тем же способом, что и в первой, – становясь «волшебным экраном»:

1. Маяковский в комнате сидит за столом, отхлебывает без вкуса и удовольствия, пялится в газету. Берет в руки кусок хлеба, тычет в рот – не угрызть, смотрит на кусок недовольно, морщится и с отвращением кидает на пол.

[Титр: ] «Сколько работы из‐за куска хлеба!»

2. Недогрызенный кусок хлеба падает на пол.

3. Из газеты вылезает человек-передовица, хватает сидящего за руку, другой рукой тычет в пол.

[Титр: ] «Столько работы из‐за куска хлеба»

И далее в кадрах с 4-го по 44‐й автор разворачивает действие с использованием киноэффекта обратной съемки: хлеб «попадает» в магазин, в пекарню, на мельницу, на гумно, в поле, в снопы, в колосья, в зеленя, в зерно, в пашню, в невспаханную землю. Тут возникает целая ретроспектива: битва с врагами за село, плакаты времен Гражданской войны «Хлеб и мир», а в итоге преподавший герою исторический урок «рисованный человек-передовица жмет руку и влезает в газету». Маяковский поднимает кусок хлеба, уважительно любуется им. Таким образом, и третья часть развертывается посредством «газетного» сюжетного хода.

В четвертой, как мы уже говорили, сюжетную связь с газетой поддерживает «девушка из происшествий», которая, кстати, появляется и в третьей: «40. По дорожкам сквозь рожь гуляет девушка из отдела происшествий с Маяковским под руку». И только в пятой части сценария газета, казалось бы, никак не обнаруживает своего присутствия (уступая при этом место другому средству коммуникации – телефону). С одной стороны, это оправдано, поскольку все смысловые и сюжетные линии уже подводятся автором к финалу: день героя переходит в вечер, он готовится к долгожданному выступлению в рабфаковской аудитории; но, с другой – намеченные связи не прерываются: в гости к Маяковскому приходит семейство, то самое орангутанговое, которому не нужны стихи в газете. То есть на идейном уровне «газета» продолжает функционировать.

В итоге можно с уверенностью утверждать, что образ газеты в киносценарии «Как поживаете?» играет ключевую роль, поскольку в нем не только реализуются концепты «картины мира», «учителя жизни», «проводника нового искусства»; он используется и для развития основных сюжетных мотивов: самоубийства, вины, желания, борьбы поэзии и быта («двоемирия»). Газета в сознании автора становится своеобразным смысловым и сюжетным «трансформером», что отражает своеобразие мышления Маяковского-сценариста, предпочитавшего эксцентричное и хроникальное кино. Публицист по духу, он стремился в своем лучшем сценарии «орудовать», как в кинохронике, «действительными вещами и фактами» и, «организуя простенькие факты, достигать величайшей эмоциональной насыщенности» (XII, 131).

Глава 6. Маяковский в кинопублицистике

В качестве сценариста Маяковский проявил себя не только в игровом кино, для которого написал более десятка сценариев, но и в кинопропаганде, принимая участие в создании агиткартин.

О наиболее ранней из них известно со слов самого Маяковского. В предисловии к предполагаемому, но так и не вышедшему сборнику киносценариев (1927) среди одиннадцати написанных к тому моменту произведений он указывает под номером 5 сценарий «На фронт» (1920). К сожалению, ни сценарий, ни какие-либо наброски к нему, ни сам фильм не сохранились; нет никаких свидетельств и о том, где и кем снималась картина. Вполне вероятно, что Маяковский в годы Гражданской войны писал еще что-то для киноагитации, но подтверждений тому пока не обнаружено. Единственный сохранившийся текст, относящийся уже к 1922 году, представляет собой, как уже отмечалось выше, начало неоконченного сценария к фильму «Бенц № 22» (XI, 409–411), о котором сам поэт позднее не вспоминал. Принимая во внимание обстоятельства, связанные с созданием агиткартины «Евреи на земле», которые мы рассмотрим ниже, нельзя отрицать возможность обнаружения и других набросков или черновиков.

Как уже отмечалось, 1926–1928 годы были самыми плодотворными в биографии Маяковского как киносценариста[111]. Все это были сценарии игровых фильмов, хотя сам поэт публично признавался в любви к кинохронике, а в статье «О кино» требовал: «Давайте хронику!» Отдавая предпочтение «организованно-хроникальному» кино, т. е. кинопублицистике, Маяковский, однако, принял участие в