Бумажный Вертов / Целлулоидный Маяковский - Александр Алексеевич Пронин

создании только одной публицистической картины – «Евреи на земле» (1926). Почему Маяковский проявил себя именно в этой агиткартине, посвященной еврейской теме[112], а не какой-то другой; какую роль сыграл он в ее создании и какое значение имела данная работа в его дальнейшей кинокарьере? На эти вопросы, на наш взгляд, есть вполне определенные ответы.

Илл. 15, 16. Кадры из фильма «Евреи на земле» (1926)

Обстоятельства вовлечения в работу над картиной «Евреи на земле» Маяковского в целом понятны, хотя детали не до конца ясны. Никаких еврейских корней у потомка казаков до сих пор не обнаружено, но в его ближайшем окружении евреев было немало. Это обстоятельство сыграло свою роль, когда весной 1926 года началась активная реализация проекта, который в политическом обиходе того времени называли «Русской Калифорнией». Суть его заключалась в том, чтобы переселить значительное количество еврейских семей из обнищавших местечек в степной Крым, где они получали бы в пользование землю для сельскохозяйственных нужд. Для реализации этих грандиозных планов ЦИК СССР создал Комитет землеустройства евреев-трудящихся (КомЗЕТ), а общественная организация Общество землеустройства евреев-трудящихся уже работала в этом направлении. Уникальность проекта заключалась в том, что он осуществлялся с помощью инвестиций американского фонда «Джойнт» (через специальное подразделение «Агро-Джойнт»). К лету 1926 года было организовано уже более сотни поселений, в которых жили и работали около 4,5 тысяч человек, а согласно официально принятому в мае того же года 10-летнему плану, количество переселенцев должно было достичь 100 тысяч семей (18 тысяч – в течение трех лет). Таковы были основные параметры амбициозного международного плана[113], для пропаганды которого был учрежден журнал «Трибуна еврейской советской общественности». В агитационно-пропагандистских целях была создана и хроникальная картина «Евреи на земле»; как сообщал в октябре 1926 года журнал «Новый зритель», «фильма заснята ВУФКУ по поручению ОЗЕТ»[114]. Она была сделана специально к Первому всесоюзному съезду ОЗЕТ, который прошел в Москве 16–18 ноября того же года. В отчете об открытии съезда, опубликованном «Известиями» 16 ноября, говорится: «В заключение демонстрируется фильма из жизни евреев-переселенцев», а в следующем номере дается подробный пересказ ее содержания с упоминанием эпизодов, вызвавших «гром аплодисментов»[115].

В титрах имя Маяковского значится в числе соавторов сценария и титров – вместе с Виктором Шкловским; режиссером был Абрам Роом, а организатором съемок названа Лиля Брик. Логично предположить, что именно Лиля Юрьевна проявила инициативу и вначале привлекла Владимира Маяковского к сотрудничеству с московской организацией ОЗЕТ (весной 1926 года он стал ее членом), а затем и к созданию фильма, заявку на создание которого они писали вместе со Шкловским. Из московского письма Л. Ю. Брик от 12 июля 1926 года в Ялту, где в тот момент находился с выступлениями Маяковский, известно, что она просила его подготовить приезд съемочной группы: «Самая главная новость что я работаю в „ОЗЕТ“ (Общество земледельцев евреев трудящихся). Если сможешь, съезди посмотри крымские колонии. На днях Витя Шкловский едет туда снимать фильму с Роомом и с Юшкевичем (от Госкино). Работа моя маленькая и денег за нее пока не платят»[116].

Представляется вполне вероятным, что много разъезжавший по Крыму Маяковский еврейские колонии видел и, встретившись вскоре со Шкловским, принял участие в составлении рабочего сценария или плана, а не только «сделал надписи» к уже отснятому материалу, как гласит общепринятая версия[117]. Такое предположение косвенно подтверждается в другом письме Л. Брик, отправленном 23 июля уже из Евпатории в Ялту: «Родной мой Щенятик, снимаем во всю, но не по вашему (курсив мой. – А. П.) сценарию. Колонии ослепительно интересные!» Характерно, что в примечании к этому письму Р. Янгфельдт отмечает: «Очевидно, в начале работы над сценарием Маяковский сотрудничал со Шкловским»[118]. И хотя прямых свидетельств, подтверждающих такой вариант соавторства (в том числе и текста киносценария), пока не обнаружено, данная версия представляется нам вполне обоснованной.

При этом из переписки Л. Брик с поэтом можно сделать еще один вывод: в съемках Маяковский, вероятнее всего, участия не принимал. Дело в том, что как раз во время работы съемочной группы в районе Евпатории и Бахчисарая (судя по переписке, с 23 июля по 3 августа) Маяковский находился на Южном берегу Крыма, и Л. Брик неоднократно посылала ему в Ялту письма и телеграммы с просьбами поспособствовать в поисках пленки: «Нам не хватает». Заметим, что сроки выездов на натуру были очень сжатыми, потому что, по словам Шкловского, хроникальную картину снимали «попутно» – вместе с игровой картиной А. Роома «Ухабы» (кроме того, Роом и Шкловский параллельно сочиняли сценарий к знаменитой в будущем картине «Третья Мещанская»). О степени нервозности обстановки свидетельствует тот факт, что одну из телеграмм Маяковскому – с просьбой отыскать оператора и Шкловского, отсутствовавших два дня, – Л. Брик подписывает «твоя несчастная Лиля».

Приведенные выше доводы позволяют, на наш взгляд, предположить, что участие Маяковского в работе над сценарием «Евреи на земле» на начальном этапе было более активным, но затем он уступил инициативу Шкловскому. Почему это произошло? Скорее всего, в связи с появлением новой интересной для него творческой задачи: как раз в начале августа наметилась реальная перспектива сотрудничества с ВУФКУ в области игрового кино, и Маяковский заключил договор на два сценария: «Дети» и «Слон и спичка», которые должен был сдать 16 августа. Кроме того, из его письма Л. Брик известно, что в середине июля он получил на две недели возможность жить и работать сначала в Ялте, а потом в пансионате «Чаир» в Кореизе. То есть фактически Маяковский был завален работой и привязан к месту, и, на наш взгляд, именно эти обстоятельства определили его выбор. Заманчивая версия о разногласиях со Шкловским или Роомом по поводу изменения замысла агиткартины ничем не подкрепляется, да и тот факт, что в титрах с успехом показанного на съезде ОЗЕТ фильма значится: «Сценарий и надписи В. Маяковский и В. Шкловский» (очередность продиктована, несомненно, рекламными целями), говорит сам за себя. Логично предположить, что в снятой не по первоначальному сценарию или плану картине однозначно своими он мог признать только титры, и это его мнение попало впоследствии в воспоминания людей его ближайшего окружения (В. Шкловский, В. Вишневский, Л. Катанян и др.). Кстати, в упомянутом уже Предисловии к неосуществленному изданию сборника киносценариев работу над «Евреями на земле» Маяковский вообще не упоминает, видимо, он не считал данную сценарную работу полноценной.

Любопытно, что Шкловский в своих позднейших воспоминаниях невысоко оценил результат единственной совместной с Маяковским работы, видя причину