Гена Портер и Зловещие Мертвецы - Константин Александрович Костин

уедешь – соседи налетят, займут мое место. Только по очень серьезному делу! Так что ради себя – в жисть свою ласточку трогать на стал бы, чтобы стоянку мою не заняли, но ради таких уважаемых людей – за радость.

Только Димку, все одно, с собой взять решили. Звери мы какие, что ли, человека мертвяку на растерзанье оставлять? Хоть он и скотина приличная, а все одно – существо живое.

Да и, по правде сказать, денег ни у кого на бензин не оказалось. Мы – люди старой закалки, трудовой класс, вся получка на другое горючее уходит. Без того горючего ни одно дело не делается, ни одна работа не спорится. Да кабы не то горючее – мы, может, и не родился бы никто!

Димка, морда скупердяйская, конечно, покочевряжился слегка. Мол, и без того деньжищ отвалил целую прорву, а проку – кот чихнул. Ильич посмеялся только. Дескать, не хочешь – и не надо, сам выпутывайся. Мы-то и без тебя справимся. Вот и билетики на электричку имеются. Мы-то хоть что-то придумали, а, как говорится, что один человек придумал – то другой обратно и не вдумает никогда. А ты нам на шею уселся, ножки свесил и побалтываешь ими, как красна девица, ждешь, когда мы сами все устаканим. Так что давай-ка, братец, не руби сук, а полезай в кузов.

Короче говоря, насилу уговорил он нас себя с собой взять. Не только на бензин раскошелился, но и на горючее. Какое-какое горючее. То самое горючее, что работяге милее хлеба. Я то помню, что Верке обещал не бухать, так тут всего по бутылке на брата. Чего тут бухать-то? Так, на один зубок! Пока доедем – все уже выветрится!

Глава 11

Водочка – она ж как уголь раскаленный. Пока за пазухой лежит – карман жжет. Хоть и ледяная, только из холодильника, а все равно карман жжет. А внутри – душу греет. Как картошка печеная. Только из костра вынул – ох, горячая она! В руках держать невозможно. Из руки в руку перекидываешь, да дуешь, чтобы остыла поскорее. А как съел – и внутри тепло. Вот так и водочка. Смотреть на нее невыносимо – прямо сердце тоской обливается. А выпил – так и полегчало сразу.

Это мне там, вчера, когда думал, что все плохо будет и выходов не видел, в глотку ничего не лезло. А сегодня, как про Микрономикон узнал – так вмиг излечился. Снова жизни радоваться готов, а какая это радость, ежели ее ополоснуть нечем? Вот и я про то!

Мы с Ильичем покумекали- чего ждать-то? Колька – вон, пущай баранку крутит, а нам и выпить не грех! Верно люди молвят: лучше синица в руках, чем овцы целы. И ведь не поспоришь!

Отрыли бутылочку и по кругу ее пустили. Я отхлебну, потом – Ильич отхлебнет. А там и Димка подтянулся. Хоть и рожа у него мерзкая, да как человека обделить, коли кроме него никто и не скидывался? К тому же – попробуй, обдели его. До конца жизни попрекать будет!

Колька – знай, оглядывается, завидует нам да слюной давится. А чего там завидовать-то? Дорога – сплошь ямы да ухабы, только дрова возить, да и те, пока довезешь – в щепу превратятся. Тут не то, чтобы в рот попасть – как бы за шиворот себе не налить!

– Это, – говорит Димка, – все оттого, что депутаты все деньги народные разворовали вместо того, чтобы дороги ремонтировать. А сами джипы себе напокупали, чтобы дороги не ремонтировать, потому что джипу все равно – есть дороги или нет дорог, они для того и придуманы, чтобы по бездорожью кататься.

И как давай понес свое! Он, мол де, человек грамотный, интырнеты эти ваши почитывает, там вся правда сокрыта. В телевизере – враки сплошные. И излучение от телевизеров вредное – прямо на мозг действует, людей зомбируя. Без тех лучей, в что в телевизере показывают, никто и не поверит. А как лучами начнут облучать – так все во все верят.

Да Степан Ильич – не пальцам делан. Он еще при коммунистах жил, когда никаких интырнетов и лучей никто еще не придумал. Ильич жизнь прожил, почем фунт лиха – знает.

– Все ты, – говорит, – брешешь. Вот при советской власти дороги были – что зеркало. Хоть сто верст проехай – ни единой кочки не встретишь. Стакан с водкой на капот поставил – и топи по полной, ни единой капельки не прольется! И не в интырнетах этих ваших дело, а оттого, что люди сознательные были, специально пионеров разводили. Каждый пионер из чужой дороги асфальт доставал и в свою дорогу укладывал. Для народного блага трудился! А как пионеров всех повывели – так и началась разруха. Потому что всяк стал народное добро не в народ пускать, а в свой дом тащить. Так никакого добра у народа не осталось, одно зло осталось. И того уже не хватает.

Что тут началось! Сидят и каждый сам свое доказывает! Думал – все уже, подерутся сейчас, разнимать придется, настолько горячие хлопцы, даром, что один – седой, как пень, а другой – жирный, что боров.

Вдруг Колька как заорет:

– Баста, братцы, – кричит. – Кажись, по нашу душу едут!

Я как глянул – прямо плохо сделалось. Там их толпа целая! На "Ижаках" и "Уралах" старых, все в земле да ржавчине. Сами – оборванные, тоже грязные, но в шлемах – тут все, как положено, претензий не имею. Зато вместо морды у каждого череп оскаленный, зубищами щелкают, рычат и все на нас прут!

– Так это зомби-рокеры, – говорит Ильич. – Я их сразу узнал. Точно, как есть – по нашу душу едут. Вконец обнаглели, никакой сознательности нету, посередь бела дня из могил повылезали.

– Все, – пищит Димка. – Хана нам. Так я и знал, что доброго ничего не жди. Зачем я только с вами, дурнями, связался? Дайте выйти, я хоть на свежем воздухе помру, а не в этой колымаге. Останови, а то прямо на ходу вылезу!

– Оставить ссать, – говорит Колян. – И не от таких уходил. Сейчас устроим ралли – на всех насрали!

И как он притопил! Прямо в глазах все зарябило. Вот кто бы подумать мог, что старая Тойота, хоть и старая, а вваливает, как самолет? Меня прямо в спинку торкнуло, едва бутылкой все зубы не повышибал.

Только зомбаки, даром, что мертвые, все равно не отстают. Зубы скалят, лапищи