Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

праву». Лорд верховный судья был готов выдать ордеры на арест Шортера и трех его сообщников, но возникли «некоторые трудности с привлечением вооруженных сил в помощь гражданским властям». В течение февраля, марта и апреля 1723 года, на фоне «новых злодеяний и ежедневных угроз», шли юридические консультации, в то время как Нанн продолжал наращивать свою шпионскую сеть. Наконец, 25 апреля Нанн получил указания действовать ни много ни мало, как от самого Роберта Уолпола.

Бэптист Нанн (хотя он, возможно, и не знал об этом) был на протяжении предыдущих месяцев не единственным источником тревожной информации для правительства. В масштабах страны в 1722 году сенсацией были вовсе не преступления «черных» браконьеров (о них едва упоминалось в прессе), а якобитские заговоры[181], связанные с именами Кристофера Лэйера, капитана Келли и Фрэнсиса Аттербери (епископа Рочестерского). Действия заговорщиков включали в себя переписку с Претендентом[182], серьезные, но не получившие нужной поддержки приготовления к новому восстанию якобитов, а также план Лейера захватить или убить короля в Кенсингтоне. Эти заговоры всплыли на поверхность в мае и июне 1722 года, и следующие двенадцать месяцев были отмечены неослабевающим давлением на «папистов» и «неприсягнувших», преследованиями всякой оппозиционной прессы, приостановкой действия habeas corpus[183], новыми штрафами и новыми присягами на верность, в первую очередь требуемыми с католиков, поисками оружия в их домах, а также перегруппировкой политических сил, в значительной степени — в пользу Уолпола и Таунсенда[184].

В августе 1722 года один из осведомителей молодого герцога Ньюкасла написал ему о некоем человеке, «который обнаружил множество бандитов, скрывающихся в Гилдфорде, Фарнхэме и других местах в Хэмпшире и Беркшире, все они верхами, полностью вооружены и объединены якобы для кражи оленей, но на самом деле намерены начать восстание, когда им прикажут…». Осведомитель выражал опасение, что с этим человеком «с тех пор расправились, так как ни один смертный не слышал о нем после того, как он приехал в Лондон и сообщил эти сведения»[185]. Не может быть никаких сомнений, что расправиться с таким человеком могли бы разве что Таунсенд и Уолпол. Это, конечно же, был преподобный Томас Пауэр, викарий Истхэмпстеда, который занимал указанный пост вместо своего отсутствующего отца, преподобного Джона Пауэра. Среди государственных бумаг сохранился проект королевского распоряжения от 21 июля 1722 года, уполномочивающего Пауэра действовать в качестве засланного агента среди «черных» браконьеров и «вступить с ними в более тесные отношения, дабы проникнуть в самую суть их предательских намерений»; здесь опять утверждалось, что «под предлогом хищения оленей» в реальности скрывались «предательские злоумышления против нашей особы и правительства». Пауэру было дано королевское обещание освобождения от всякой ответственности[186].

Что бы Таунсенд и Уолпол на самом деле ни думали по этому поводу и какие бы небылицы ни рассказывал им Пауэр, эта история не кажется совершенно неправдоподобной. В обществе Англии, после того как лопнула Компания Южных морей[187], царило глубокое разочарование и существовало немало факторов недовольства, способных стать поводом для серьезного якобитского заговора. Долина Темзы близ Виндзора была районом рассеянных поселений католиков, часть которых, возможно, оказалась там в результате ранее изданного приказа «папистам» удалиться на десять миль от Лондона (1695)[188]. В атмосфере ожидания якобитских заговоров в мае 1722 года начались поиски оружия у католиков, живущих в лесу[189], а когда заговор Лэйера показал, что возможной целью является убийство короля, то, разумеется, свидетельство Пауэра о вооруженных якобитах, замаскированных под похитителей оленей и скрывающихся недалеко от Виндзора, на тот момент привлекло внимание. Ведь если пока еще они не выступили как якобиты, то при благоприятном повороте событий могли это сделать[190].

Но вряд ли такого мнения сколько-нибудь серьезно или долго придерживались Таунсенд и Уолпол, которые по должности могли получить через лорда Кобхэма и свое судебное ведомство подробные показания хорошо информированного Бэптиста Нанна. И никак не страхом перед якобитами объясняется внесение законопроекта о «черных» браконьерах в палату общин 26 апреля, ведь путь к этому был подготовлен длительными консультациями с Нанном в предыдущие месяцы; непосредственным же толчком к началу процедуры послужил эпизод кровопролития в Виндзорском лесу 9 апреля 1723 года.

Следует заметить, что во время необычного, тянувшегося целый год обмена ударами между Нанном и «черными», когда его «окружали в пустоши», угрожали ему, «нападали» на него и стреляли ему в окна, он, как кажется, не получил никаких реальных телесных повреждений, причем даже общался с эмиссарами «черных» и выпивал с ними. Нет также никаких других данных о ранениях или смертях, связанных с действиями виндзорских «черных» в 1722 году. Но в апреле один лесник отобрал у браконьера Эндрю Хьюза два ружья и оштрафовал его на 10 фунтов. В полночь 9 апреля шестеро или семеро «черных» отправились верхом в лес с намерением отомстить. Они заставили одного плотника проводить их к дому лесника Уильяма Майлза. Здесь они потребовали отдать Хьюзу его оружие и штраф, а иначе грозили вернуться через три дня и сжечь дом. Сын Майлза, примерно двадцати двух лет, высунул голову из окна и в ответ накричал на «черных». Один из них выстрелил по окну из ружья и ранил молодого человека в голову. На последующем судебном процессе было заявлено, что из ружья стреляли только in terrorem (для устрашения), из‑за стены; но какими бы ни были их доводы, молодому Майлзу это не помогло, так как он скончался несколько дней спустя от полученных ран. Позже «черные» напали на дом Роберта Френда, церковного старосты Старого Виндзора, у которого хранился штраф, и, угрожая сжечь его жилище, заставили отдать деньги. Согласно одному сообщению, они также унесли нескольких оленей и хвастались, что «они ни во что не ставят прокламацию, которая была издана против них, потому что могут за ночь собрать две тысячи человек»[191].

Смерть молодого Майлза стала первым толчком. 24 апреля Нанн побывал в Лондоне и нашел мистера Крейчрода, солиситора Казначейства, который «решил покончить с Черными и в ту же ночь прислал двоих людей с обещанием войск и денег»[192]. Но тем временем 23–24 апреля на сессиях беркширского суда в Ньюбери разыгралась поразительная драма, которая послужила вторым толчком. Большое жюри выдвинуло против Томаса Пауэра из Уокингема, «особы духовного звания», обвинение в мятеже и других преступлениях, а также в предательских поползновениях к «содействию и подстрекательству к сбору сил для доставки в королевство человека, называемого королем Яковом Третьим»; его заключили в тюрьму в Рединге[193]. К счастью, мы располагаем письмами словоохотливого доктора Уильяма Стратфорда, пастора в Литтл Шеффорде (Беркшир), проливающими свет на события, которые в противном случае остались бы исключительно туманным эпизодом. На последней сессии суда произошла «странная вещь» (сообщал он Эдварду Харли): одному