Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

священнику предъявили обвинение под присягой в государственной измене. Некий человек поклялся, что Пауэр предложил завещать ему имение, приносящее 14 фунтов стерлингов в год, если он согласится вступить в ряды сторонников Претендента. «Некоторые говорят, что он [Пауэр] пытался иметь дело с Черными с этой целью». Среди соседей пастора Стратфорда ходили слухи, что истинным замыслом Пауэра было вовлекать людей в заговор и так выявлять врагов правительства; «но, конечно, имело место предательство или государственная измена, и он заслуживает, чтобы его повесили».

Через три дня, после того как Стратфорд навел справки, он смог представить более обстоятельный отчет. Итак, молодой Пауэр был человеком со «скандальной» репутацией, которого леди Трамбулл пыталась отстранить от поста викария. Без сомнения, узнав, что Нанн и правительство собираются действовать против «черных», он решил снискать себе славу и внезапно ввязался в дело. Он собрал трех драгун и отправился

без всякого приказа обыскивать дом, в котором думал найти кого-то из Черных. Он застал только одного или двух деревенских парней за кружкой эля, но учинил там такой разгром, что обитатели дома получили ордер и доставили его к мистеру Баркеру… судье близ Рединга. Баркер арестовал его за нарушение общественной тишины и порядка, но продержал неделю под охраной констебля, чтобы посмотреть, не внесет ли кто-нибудь за него залог. Тот был таким скандалистом, что никто не захотел это сделать. Баркер спросил его, считает ли он, что его собственный отец [преподобный Джон Пауэр, приходом которого в Истхэмпстеде он управлял], если бы он был там, внес бы за него залог. Тот откровенно признался, что думает, что не внес бы. Так и отправился он в тюрьму, но сказал мистеру Баркеру, что пришлет ему бумагу, если он пообещает вернуть ее, которая оправдает его в том, что сделал… Бумага была прислана, заверенная подписями вверху и внизу листа, якобы уполномочивающая вести разговоры с Черными, чтобы их выявлять, а также разрешающая заводить речи о государственной измене и высказывать какие угодно порицания в адрес любого из членов Королевской Семьи…

Пауэра в конечном счете передал на поруки другой мировой судья по имени Феллоу, который явно был доверенным лицом правительства. Но к этому времени испуганные беркширские судейские чиновники (которых Уолпол и Таунсенд ни о чем не информировали) впали в крайнее беспокойство. В большом жюри развернулась серьезная дискуссия о том, не следует ли привлечь Пауэра за государственную измену. Пока это происходило,

пришли трое мужчин из Окингема [Wokingham] и подали на него обвинение под присягой в государственной измене за крамольные речи и попытки завербовать их в сторонники Претендента. Такого нельзя было терпеть. Этот малый бормотал что-то о бумаге, которая, как он намекнул, освободит его от наказания. Он сказал, что бумагой снабдил его полковник Негус, а как же еще можно обнаружить врагов короля, если не с помощью таких людей, как он? И [сказал,] что эти трое мужчин обвинили его под присягой, чтобы спасти свои собственные жизни, потому что он уже донес на них Милорду Канцлеру. Но все же он отправился в тюрьму за государственную измену[194].

Мы знаем еще кое-что о преподобном Томасе Пауэре. Бывший студент оксфордского колледжа Крайст Черч, он, по-видимому, получал не очень большую часть жалованья своего отсутствующего отца, которое составляло 300 фунтов в год, за то, что принял попечение о его приходе. Похоже, он женился на местной женщине из Уокингема ради ее денег; она же оказалась столь нелюбезной, что не пожелала отписать ему все свои мирские блага. Годом или двумя ранее Пауэр усердно пытался убедить жену передать ему остаток ее имущества, а «поскольку та не хотела на это согласиться, то он недавно пригрозил, что вывесит ее за ногу из окна», если же она продолжит упорствовать, он перережет веревку «и так покончит с ней». Ее соседи, которые слышали об этом деле, сочли такой способ убеждения чрезмерным, и четверо из них, «славившиеся рыцарственностью», пришли на помощь «попавшей в беду Даме». Один из них переоделся в женское платье и постучался в ворота Пауэра. Когда же тот вышел спросить, в чем дело, мнимая женщина схватила его и закричала, призывая на помощь. Тут остальные выскочили из кустов, захватили оружие Пауэра (мушкетон и два пистолета), проволокли его через пруд, отвели на милю вглубь леса и привязали к дереву. Там «женщина» притворилась духом бабки его жены; по ее просьбе устроили пародийный суд, который приговорил Пауэра к смерти. «Тот, полумертвый от страха, не зная, в шутку это или всерьез, просил дать ему время, чтобы помолиться». Затем «странствующие рыцари» выстрелили у него над головой и оставили связанным в лесу, угрожая, что обойдутся с ним еще хуже, если он не изменит свое обращение с женой[195].

Эти «странствующие рыцари», возможно, тоже были «черными»[196], и, учитывая характер Пауэра, этого преданного слуги Ганноверской династии, мы можем понять, почему «трое мужчин из Окингема» сделали все возможное, чтобы упечь его в тюрьму на заседании суда в Ньюбери. Эти трое почти наверняка были: Уильям Шортер, состоятельный фермер-йомен[197] — тот самый, к которому Нанн приставил шпионов, чтобы «выследить, как они маскируются», Эдвард Кольер, войлочный мастер из Уокингема, и Джордж Уинн, часовщик из Уокингема[198]. Но их поступок оказался большой глупостью.

Ибо если смерть сына Майлза не заставила власти действовать, то ситуация с Пауэром (как показали заинтересованность и даже раздражение, проявленное большим жюри Беркшира) требовала обязательно принять меры. Этому способствовало то, что действие habeas corpus было тогда приостановлено. 29 апреля Таунсенд издал приказ доставить Пауэра из Рединга в Лондон; в тот же день последовал ордер на доставку Шортера, Уинна и Кольера в Лондон для допроса. Шортер уже давно был известен властям из донесений Нанна (а также, предположительно, Пауэра) как главарь «черных» браконьеров. Теперь же он позволил властям захватить его без вооруженного столкновения, которое могло бы возникнуть, если бы его поймали в лесу. Два королевских посланника отправились в Уокингем, разыскали этих троих, весело выпили с ними за здоровье короля, поблагодарили их за преданность и за то, что они разоблачили Пауэра, позвали в Лондон, чтобы дать более полные показания против него, предложили вознаграждение и тут же снабдили деньгами на наем лошадей и на расходы — словом, с помощью подобных хитростей заманили их в город, где они, конечно же, были немедленно взяты под стражу[199].

Теперь операцией руководили сами Уолпол и Таунсенд, через посредство Бэптиста Нанна. Оуэн, председатель лесных судов, продолжал колебаться до последнего момента и даже после него[200].