По следам Лед-птицы - Анастасия Садченко

Даже на пользу им заточение это пошло: Василиса Премудрая скоро царицей будет, а Василиса Прекрасная себе дорогого сердцу мужа встретила. Может, и не говорить им вовсе об этом? Не прав, конечно, Берендей, ох как не прав, но коли не воротить назад ничего?

— Если вернуть тебе иглу, опять царевен воровать для себя начнешь? — выдохнув и досчитав до десяти, девушка взглянула в глаза Кощею.

— Да зачем мне это… Наскучило уже. Все равно силой ни одну за себя замуж не заманю, — хмыкнул он. — А сводить их с царевичами, признаться, гораздо веселее.

— Тогда я поговорю с батюшкой. Только пообещай, что не возьмешься за старое…

— Василиса! — прерывая царевну, из коридора сначала донесся воинственный мяв, а вслед за ним показался и сам Баюн, волочащий за собой тяжелый меч. — Вот тебе кладенец, руби злодея!

Кощей скептически поднял левую бровь, глядя на пытавшегося отдышаться кота, а потом перевел взгляд на Василису. Девушка смущенно нахмурилась; губы ее дрожали, как будто она пыталась что-то сказать, но слова от нее разбегались — и колдун металлически расхохотался.

— Вовремя же ты подоспел, помощничек, — утирая выступившие от смеха слезы, проговорил Бессмертный.

Василиса согласно закивала и тоже улыбнулась, глядя то на Баюна, то на Кощея, но тут же посерьезнела:

— Пообещай. Иначе я с этим самым кладенцом найду тебя…

— Не угрожай, царевна-мышка, тебе это не к лицу. Хотя и не мышка уж ты вовсе, — с сожалением покачал головой Кощей. — Из-за чар Мужичка-с-кулачок пришлось расколдовать тебя совсем, чтоб из яйца вызволить. Может, хочешь снова мышиную шкурку надеть?

— Спасибо, но нет, — спешно возразила Василиса.

— Как хочешь, — пожал он плечами. — Если удастся тебе Берендея уговорить вернуть мне иглу со смертью, то не украду ни одну девицу для собственного развлечения, или не сойти мне с этого места.

Царевна довольно улыбнулась и закрепила клятву Кощея крепким рукопожатием. Теперь пора было возвращаться домой — сапожки-скороходы ее остались в светелке Сирин. Но такая усталость одолела ее после стольких приключений, что еще одного путешествия Василисе совсем не хотелось.

Колдун понимающе хмыкнул.

— Хочешь, я вас мигом перенесу в терем твой? Только подойди поближе…

Василиса, воткнув кладенец в ножны и повесив его за спину, подхватила Баюна. Сделала шаг к Кощею, — тот с готовностью расставил руки, — и смущенно приобняла его. Щеки ее тут же залила пунцовая краска, и колдун тихо рассмеялся, так что золотые латы легонько зазвенели, но царевна не решилась поднять головы.

Мир снова закружился, краски разлетелись пятнами повсюду, собираясь в картину царского терема. Повсюду сновали переполошенные слуги, которые еще не знали, что беда Морозова гнева их миновала. Кое-как выцепив из толпы Ивашку, узнала, что Берендей Берендеевич ее сейчас спать-почивать собрался, и направилась прямо в его светелку.

— Доброй ночи, батюшка, — шепнула она, протискиваясь в его горницу в маленькую щелочку — так, чтоб за дверью ее отец не увидал Кощея. — Отыскала я Снегурку. И злодея наказала! Мне Кощей в этом помог…

И рассказала Василиса ему свою историю: и как Жар-птицы след нашли с Баюном, и как к Яге ходили, и как исчезали птица за птицей прямо на ее глазах — умолчав лишь о том, как обернулась она мышкой, чтоб не смеялся отец ее. Не перебивал Берендей дочку свою младшую, слушал внимательно, и такая гордость в душе его зарождалась, что позабыл он вовсе, когда не хотел пускать он ее в путь.

— Будешь теперь ты Василисой Преудалой, — наконец молвил он, когда царевна кончила рассказ. — Устроим пир горой, отпразднуем победу над злодеем да возвращение птичек домой!

Улыбка Василисы засияла пуще прежнего, но не обо всем она еще поговорила с Берендеем. Оставалось самое сложное…

— Батюшка, — проговорила совсем тихо она, собравшись с силами. — Батюшка, я знаю все о твоем сговоре с Кощеем.

— Каком-таком сговоре? — брови Берендея едва не сошлись на переносице. — Это чего он тебе наплел, а?

— Не отпирайтесь, батюшка… И меня вы украсть велели бы?

В темноте не разобрать было эмоций отца ее, да только все равно видно было, как потупился он, как смутился он от слов дочери. Велел бы, коли царевич сыскался бы, да только недавно он стал присматривать ей хорошего жениха — ведь совсем недавно минуло ее полнолетие.

— Уж сейчас прошлого не воротить, да и разве худо все кончилось? — бросил в сторону царь.

Девушка с сожалением вздохнула. Не переубедить ей было отца, что не прав он, да и верно то было — добром все у ее сестриц кончилось.

— Только не сказывай о том сестрицам, — взмолился Берендей. — Это ты горячая, да отходчивая у меня, а они могут и на век обидеться, что без их ведома все провернул. Так для их блага же!..

— Тише, батюшка, — успокаивающе взмахнула руками царевна и решительно взглянула на отца. — Не скажу, коли иглу с Кощеевой смертью отдашь мне.

Берендей так и застыл с открытым ртом. Только и смог что промолвить:

— Зачем же оно тебе?

— Чтоб ты принудить его девиц воровать не мог.

Справедливыми были те слова, пусть и обидными. Но и не согласиться на такие условия он уж не мог — пришлось смириться и достать заветное яичко из сундучка потайного. Клюнув батюшку в щеку и сказав, что не держит на него зла, Василиса выскользнула обратно в коридор.

Кощей тут же выхватил у нее из рук свое сокровище, ласково огладил его — и оно тут же растворилось в воздухе.

— Теперь я его пуще прежнего охранять стану! Спасибо тебе, Василиса Преудалая, — колдун легонько согнул спину, наметив поклон. — Везде правду сыщешь!

А когда вновь поднял голову, на его лице плясала такая счастливая улыбка, что Василиса и сама заулыбалась. Ямочки на ее щеках стали розовыми, точь-в-точь ее прежние мышиные ушки, и все нутро Кощея наполнилось таким теплом, какого раньше никогда не чувствовало.

Подхватив девушку на руки, закружил он ее прямо в коридоре — и смех их золотом разливался по всему Берендееву терему. Никого не встретили они на своем пути, пока провожала Василиса его до выхода, и не видел никто смущенных ее взглядов, и лукавых — Кощея.

— Будь гостьей в моем замке, когда пожелаешь! — напоследок подмигнул Бессмертный царевне — и вихрем вылетел из дверей.

Весть о Василисе Преудалой разошлась по всему царству так скоро, что уже к следующему вечеру устроили пир на весь мир. Мед-пиво лились через край, кушаний разных — без конца, а гостям не было счета. Звонко пели Сирин с Гамаюн свои добрые песни, весело водили хороводы Снегурка с