Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

В самом иудаизме влияние Маймонида было революционным. Его потомки продолжили его дело как ученые и евреи: его сын Авраам бен Моисей сменил его на посту нагида и придворного врача в 1205 году; его внук Давид бен Авраам и его правнук Соломон бен Авраам также возглавили египетских евреев; и все трое продолжили май-монидовскую традицию в философии. На некоторое время стало модным аристотелизировать Библию с помощью аллегорических приемов и отвергать историчность ее повествований; Авраам и Сара, например, были всего лишь легендой, представляющей материю и форму, а еврейские ритуальные законы имели лишь символическую цель и истину.77 Казалось, что вся структура иудейской теологии вот-вот обрушится на головы раввинов. Некоторые из них энергично сопротивлялись: Самуил бен Али из Палестины, Авраам бен Давид из Пос-кьера, Мейр бен Тодрос Халеви Абулафия из Толедо, дон Аструк из Люнеля, Соломон бен Авраам из Монпелье, Иона бен Авраам Герунди из Испании и многие другие. Они протестовали против «продажи Писания грекам», осуждали попытку заменить Талмуд философией, осуждали сомнения Маймонида в бессмертии и отвергали его непознаваемого Бога как метафорическую абстракцию, которая никогда не возбудит душу к благочестию или молитве. Последователи мистической Кабалы присоединились к нападкам и осквернили гробницу Маймонида.78

Маймонидовская война разделила еврейские общины южной Франции именно тогда, когда ортодоксальное христианство вело там истребительную войну с альбигойской ересью. И как христианская ортодоксия защищалась от рационализма, запрещая в университетах книги Аристотеля и Аверроэса, так и раввин Соломон бен Авраам из Монпелье — возможно, чтобы предотвратить нападки христиан на еврейские общины как на прибежище рационалистов — предпринял необычный шаг: предал анафеме философские труды Маймонида и отлучил всех евреев, которые должны были изучать профаническую науку или литературу или относиться к Библии аллегорически. Сторонники Маймонида во главе с Давидом Кимхи и Яковом бен Мачиром Тиббоном в ответ убедили общины Люнеля, Безье и Нарбонны в Провансе, а также Сарагоссы и Лериды в Испании отлучить Соломона и его последователей. Теперь Соломон предпринял еще более поразительный шаг: он обличил книги Маймонида перед доминиканской инквизицией в Монпелье как содержащие ересь, опасную как для христианства, так и для иудаизма. Монахи пошли ему навстречу, и все доступные издания философа были сожжены на публичных церемониях в Монпелье в 1234 году и в Париже в 1242 году. Сорок дней спустя в Париже был сожжен и сам Талмуд.

Эти события привели сторонников Маймонида в ярость. Они арестовали главных приверженцев Соломона в Монпелье, осудили их за доносы на своих собратьев и приговорили к вырезанию языков; очевидно, Соломон был предан смерти.79 Рабби Иона, сожалея о своей причастности к сожжению книг Маймонида, приехал в Монпелье, совершил публичное покаяние в синагоге и совершил покаянное паломничество к могиле Моисея бен Маймона. Но дон Аструк возобновил войну, предложив раввинский запрет на изучение профанных наук. Нахманид и Ашер бен Иехиэль поддержали его, и в 1305 году Соломон бен Авраам бен Адрет, почитаемый и влиятельный лидер барселонских общин, издал указ об отлучении от церкви любого еврея, который будет преподавать или до двадцати пяти лет осмелится изучать любую светскую науку, кроме медицины, или любую нееврейскую философию. Либералы из Монпелье ответили отлучением любого еврея, который запрещает своему сыну изучать науки.80 Ни тот, ни другой запрет не имел широкого эффекта; еврейская молодежь, то тут, то там, продолжала изучать философию. Но огромное влияние Адрета и Ашера в Испании, а также рост преследований и страха во всей Европе, где теперь действовала инквизиция, привели к тому, что еврейские общины вновь оказались в интеллектуальной и этнической изоляции. Изучение наук среди них сократилось; в еврейских школах господствовали чисто раввинские занятия. После эскапады с разумом еврейская душа, преследуемая теологическими ужасами и всепоглощающей враждой, похоронила себя в мистицизме и благочестии.

VII. КАБАЛА

Острова науки и философии повсюду омываются мистическими морями. Интеллект сужает надежду, и только счастливчики могут переносить его с радостью. Средневековые евреи, как мусульмане и христиане, покрывали реальность тысячью суеверий, драматизировали историю чудесами и знамениями, наполняли воздух ангелами и демонами, практиковали магические заклинания и чары, пугали своих детей и самих себя разговорами о ведьмах и упырях, освещали тайну сна толкованием сновидений и вычитывали эзотерические секреты в древних томах.

Еврейский мистицизм так же стар, как и сами евреи. Он испытал влияние зороастрийского дуализма тьмы и света, неоплатонистской подмены эманаций творением, неопифагорейской мистики числа, гностических теорий Сирии и Египта, апокрифов раннего христианства, поэтов и мистиков Индии, ислама и средневековой церкви. Но основные ее источники находились в самом еврейском менталитете и традиции. Еще до Христа среди иудеев циркулировали тайные толкования истории сотворения мира в Бытие и I и X глав Иезекииля; в Мишне запрещалось раскрывать эти тайны, кроме как наедине с единственным и заслуживающим доверия ученым. Воображение было свободно в измышлениях о том, что предшествовало сотворению Адама или что последует за гибелью мира. Теория Филона о Логосе, или Божественной мудрости, как творческом агентстве Бога, была возвышенным образцом этих спекуляций. У ессеев были тайные писания, которые ревностно оберегались от разглашения, а древнееврейские апокрифы, такие как Книга Юбилеев, излагали мистическую космогонию. Тайна заключалась в невыразимом имени Яхве: четыре его буквы — «Тетраграмматон» — шептали, что они содержат скрытый смысл и чудодейственную силу, которые должны передаваться только зрелым и осмотрительным людям. Акиба предположил, что инструментом Бога при создании мира была Тора или Пятикнижие, и что каждое слово или буква этих священных книг имели оккультное значение и силу. Некоторые вавилонские геонимы приписывали такие оккультные силы буквам еврейского алфавита и именам ангелов; тот, кто знал эти имена, мог управлять всеми силами природы. Ученые люди играли с белой или черной магией — чудесными способностями, которые можно было получить благодаря союзу души с ангелами или демонами. Некромантия, библиомантия, экзорцизм, амулеты, заклинания, гадания и бросание жребия играли свою роль как в иудейской, так и в христианской жизни. Сюда же относились все чудеса астрологии; звезды были буквами, таинственным небесным письмом, которое могли прочесть только посвященные.81

Где-то в первом веке нашей эры в Вавилонии появилась эзотерическая книга под названием Сефер Езира — Книга Творения. Приверженцы мистики, в том числе Иегуда Халеви, приписывали ее