Творцы истории. Кто, как и почему сформировал наше представление о прошлом - Ричард Коэн

фильмы (все – об Америке) до 2030 года, и разброс тем – от Бенджамина Франклина до Линдона Джонсона, от Барака Обамы до Уинстона Черчилля (“Слава богу, его мать была американкой”, – прибавляет Бернс), от пенитенциарной системы до истории афроамериканцев (Гражданская война, Великая миграция и так далее).

Братья Бернсы происходят с одной стороны от американского врача, участника Войны за независимость, с другой – от шотландского поэта Роберта Бернса. Еще одним предком был рабовладелец с Дальнего Юга. Лайла Смит-Бернс (в девичестве Таппер), мать братьев Бернс, биотехник, умерла, когда они были детьми. Отец – Роберт Кайл Бернс, культурантрополог – преподавал в Мичиганском университете, хотя семейная шутка гласит, что диссертацию он так и не написал.

На семнадцатилетие Кен получил в подарок восьмимиллиметровую камеру для съемок документального фильма о фабрике в Энн-Арбор. Он снимал для Би-би-си и итальянского телевидения, учился у фотографа Джерома Либлинга, а в 1977 году, сделав еще несколько короткометражек, экранизировал книгу Маккалоу о строительстве Бруклинского моста. В 1981 году фильм претендовал на “Оскар” (как и документальный фильм Бернса 1985 года о статуе Свободы).

Критики утверждают, что этот и другие фильмы Бернса – типичные примеры того, как оператор пытается рассказать историю, – затянутые, заунывные, с высокопарным повествованием, знаменующим конечную победу объема над содержанием. Кроме того, со временем он решил пренебречь услугами профессиональных историков: в “Гражданской войне” (1990) приняло участие двадцать четыре историка, в “Войне” (2007) – пятнадцать, “Вьетнамской войне” (2017) – два (из семидесяти девяти комментаторов), “Музыке кантри” (2019) – один. Но трудно утверждать это о сериале об американской Гражданской войне, начатом в 1985 году и получившем более сорока престижных кино– и телевизионных наград. Ежевечерняя аудитория телефильма в среднем составляла чуть менее 14 миллионов зрителей, и это сделало его программой с наибольшим числом просмотров в истории канала PBS. “На телевидении прежде ничего подобного не бывало, – отозвался критик Джон Леонард. – Столько смерти и красноречия!” По словам популярного историка Стивена Эмброуза, “больше американцев узнало о своей истории от Кена Бернса, чем из какого‐либо другого источника”[1325].

В конце 1980‐х – начале 1990‐х годов было снято несколько новаторских документальных фильмов, и прежде всего “Шоа” (566‐минутная хроника Холокоста) Клода Ланцмана, “Тонкая синяя линия” Эррола Морриса (о человеке, приговоренном к казни за убийство, которого он не совершал) и “Роджер и я” Майкла Мура (о закрытии автозаводов General Motors во Флинте, штат Мичиган). Но Бернс создал нечто новое, названное в его изображении Гражданской войны “полумифологическим нарративом”, напоминающим скорее погружение в атмосферу американского немого документального фильма “Нанук с севера” (1922) об эскимосской семье из канадской Арктики. Бернс, по его словам, хотел, чтобы его аудитория “поддалась повествованию. А потом… а потом… а потом… Это лучшее, что когда‐либо придумывали”.

Джордж Ф. Уилл в неделю показа назвал сериал Бернса “шедевром национальной памяти… Наша «Илиада» нашла своего Гомера… Вы видите снимок XIX века – разумеется, черно-белый – спины чернокожего мужчины. Она покрыта отвратительными шрамами от кнута. Камера Бернса не останавливается; рассказ даже не упоминает того, на что мы только что недолго смотрели. Бернс знает, как смешать страсть и деликатность: сдержанность сама по себе может служить акцентом”[1326]. Тридцатисемилетнего режиссера неожиданно для него самого признали не только необычайно талантливым рассказчиком, но и неофициальным документалистом-лауреатом Америки. В 2017 году в очерке о нем в New Yorker перечислены вещи, которые Бернс всегда носит в кармане брюк: пуговица с мундира солдата, участвовавшего в высадке в Нормандии, серебряное сердце и ружейная пуля, подобранная на поле Геттисбергского сражения.

Ткань сериала укрепила в общественном сознании то, что стали называть “стилем Бернса”: оживлять старые фотографии, медленно увеличивая их и переходя с одного лица на другое. Например, на снимке солдат Конфедерации камера может перемещаться по лицам и остановиться на человеке, о котором в настоящий момент идет речь. (В 2002 году Стив Джобс пригласил Бернса посетить Apple, и через несколько месяцев пользователь программы Apple’s iMovie смог использовать плавное масштабирование фотографий и видеоклипов: Ken Burns Effect.)

Зрителям “Гражданская война” напоминает чудесный коллаж: множествво историй представлено рядом, при этом подчеркиваются элементы сходства и обнаруживаются неожиданные связи. В недавнем очерке в New Yorker Бернс называет свои фильмы опытами “эмоциональной археологии”, которые стремятся стать произведениями искусства: “Нам просто приходится работать с материалом истории”. Он действительно это делает. Завершая этот долгий обзор историков, должен сказать, что, по моему мнению, его наиболее эффектные документальные фильмы не уступают многим из лучших за последние полвека исторических книг. Джон Барроу завершает свою книгу об истории историй даже более сильной похвалой: “Если принять во внимание представление эпического сюжета в грандиозном масштабе, этот сериал вправе претендовать на звание выдающейся исторической работы конца XX века”[1327].

За Бернсом последовали другие – в частности, афроамериканец Генри Луис Гейтс-младший (род. 1950), который более десятилетия постоянно появлялся на канале PBS. Гейтс – ученый, журналист и организатор – возглавляет гарвардский Центр африканских и афроамериканских исследований им. Хатчинса, где преподает с 1991 года.

Гейтс прославился такими книгами, как “Означивающая обезьяна” (Signifying Monkey; 1988) – литературно-критической работой о фигуре трикстера в мифологии йоруба (его предки – из Западной Африки), “Свободные каноны” (Loose Cannons; 1992; здесь он писал, что роль афроамериканских исследований заключается в том, чтобы “переосмыслить то, как нация определяет себя”) и мемуары “Цветные” (1994), начинающиеся рассказом о детстве, которое Гейтс провел на западе Виргинии, в фабричном городке Пьемонт, где получил прозвище Скип.

У Гейтса рано появился интерес к истории.

Отца моего отца, Эдварда Сент-Лоуренса Гейтса, мы похоронили 3 июля 1960 года. Я стоял перед его гробом, держа за руку отца, и видел, каким удивительно белым был мой дед. Мне подумалось, что он забавный, и я готов был рассмеяться. Потом я услышал звук. Отец рыдал. [Потом он], приведя нас обратно в дом Гейтсов, показал некролог “достойной цветной женщины” Джейн Гейтс и сказал: “Я не хочу, чтобы вы забыли эту женщину. Она старейший ваш предок”. Перед тем как лечь спать, я справился о том, что значит это выражение. На следующий день я попросил у отца толстую тетрадь и начал излагать историю нашей семьи. Мне было тогда девять лет[1328].

До колледжа предполагалось, что он станет врачом (как и Бродель), но когда он подавал документы для поступления в Йель, его заявление звучало совсем иначе. Оно начиналось словами: “Мой дед был «цветным», отец – «негром», а я «чернокожий»”, а заканчивалось так: “Как всегда,