Каждому свое - Елена Евгеньевна Съянова

никогда. Если, конечно, кто-то им не укажет. «Там, где пахнет золотом, эта недонация работает как профессиональная ищейка, – рассуждал Лей, – и, принюхавшись, конечно, уже взяла след. Но Бормана они пока не нашли, о нем и свои ничего не знают. А вот его «бережно, как младенца», доставили сюда и скоро начнут трясти… как грушу. Сам виноват. Слишком много эмоций и коньяка. Ладно, – уговаривал он себя, – еще поглядим. Я вам еще устрою!»

Он наотрез отказался от всех уколов и потребовал немецкого врача.

И силы бороться, и ирония над врагами и собой, и даже задор – все имело сейчас один источник: Маргарита! Ее присутствие здесь было любезностью американской стороны. Таких «любезностей» будет, по-видимому, еще немало. До поры.

Роберту нужно было как можно скорей объяснить Маргарите все происходящее, а затем вместе принять решение. Вместе! Впервые за все годы их любви он не ощущал в ней твердыни сопротивления, которую ничто не смогло сломить. «Теперь вместе… всё только вместе. Обещай», – попросила она, и он не сказал «нет».

По подсчетам Деница, чтобы вывести армии, противостоящие советским войскам, и беженцев из Восточной Германии за англо-американские позиции, требовалось восемь-десять дней. Для этого нужно было продолжать сражаться хотя бы между Гамбургом и Лауэнбургом, то есть «держать открытой дверь» для всех бегущих от русских в Шлезвиг-Голштинии. Нужно было срочно сдать Западный фронт, но сдать его не играющему в политику Эйзенхауэру, а более независимому Монтгомери. И тот принял от немцев предложение о чисто военной сдаче в Северо-Западной Германии, Нидерландах и Дании, этим нарушив договоренность между союзниками требовать от германского верховного командования капитуляции всех вооруженных сил. Соглашение о перемирии вступило в силу 5 мая, в восемь часов утра.

Дальше свою партию сыграл Эйзенхауэр. Когда Дениц предложил ему принять «безоговорочную частичную» капитуляцию остальных еще воюющих на Западном фронте германских армий, он гневно потребовал «капитуляции на всех фронтах всем трем великим державам». И пригрозил американскими бомбами захлопнуть «дверь в Голштинии».

Таким образом, 7 мая в Реймсе, адмирал Ганс Георг фон Фридебург и генерал-полковник Альфред Йодль подписали протокол о капитуляции германской армии на всех фронтах.

Объяснения все давали (и дают) разные, но один факт неоспорим: за первую неделю мая Деницу удалось увести и отправить к англо-американцам приблизительно три миллиона солдат и беженцев.

Русские по поводу перемирия и этой первой капитуляции крепко выругались. Они еще насмерть бились в Берлине, еще отдавали жизни своих солдат, прошедших четыре круга Дантова ада, а дорогие союзники уже с 5 мая решили жить в мире!

9 мая, в 0 часов 42 минуты по московскому времени в здании бывшего военно-инженерного училища, расположенного в городке Карлсхорст, под Берлином, представители трех родов войск – генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, адмирал Ганс Георг фон Фридебург и генерал-полковник люфтваффе Ганс Штумпф – поставили свои подписи под официальным актом о капитуляции Германии:

1. Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени Германского верховного командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, – Верховному главнокомандованию Красной армии и одновременно Верховному командованию Союзных экспедиционных сил.

2. Германское верховное командование немедленно издает приказы всем немецким командующим сухопутными, морскими и воздушными силами и всем силам, находящимся под германским командованием, прекратить военные действия в 23:01 часа по центрально-европейскому времени 8 мая 1945 года, остаться на своих местах, где они находятся в это время, и полностью разоружиться…

Затем состоялся прием и банкет с шампанским и икрой. Кейтель шампанское пил, как пил бы уксус. Йодль аккуратно пригубил, из вежливости. Фридебург попросил заменить шампанское русской водкой и помянуть всех павших с обеих сторон.

А такова дальнейшая судьба этих немецких военачальников.

«Я верил, но я ошибался. У меня не нашлось сил предотвратить то, что неизбежно должно было произойти, в этом моя вина. Трагично сознавать, что лучшее, на что я был способен как солдат, повиновение и преданность, были использованы для достижения недостижимых целей; обидно понимать, что даже честное исполнение долга может быть бессмысленным. Но такова моя судьба», – так напишет в Нюрнберге Вильгельм Кейтель, приговоренный к смертной казни через повешение. Он откажется от прошения о помиловании, выразив последнее желание: заменить веревку пулей. Но в символической смерти солдата ему будет отказано.

Альфреда Йодля тоже приговорят к повешению. Виновным он себя не призна́ет. А своей жене, в ночь перед казнью, он напишет: «Я отправил на смерть столько людей, что не имею права сам бояться смерти. Смерть для меня не только кара, но и освобождение от тюрьмы и тюремщиков». В 1953 году Йодль будет посмертно оправдан и реабилитирован в Федеративной республике Германия.

Генерал-адмирал Ганс Георг фон Фридебург, или «фюрер подводного флота», не оставил ни писем, ни разъяснений. 23 мая 1945 года, во Фленсбурге, перед арестом правительства Деница, он покончит с собой.

Ганс Юрген Штумпф, заместитель Грейма, один из проигравших «битву за Англию», будет привлечен к суду английского военного трибунала и в 1947 году оправдан.

В первой декаде мая Фленсбург был полностью окружен английскими войсками. Крошечный «анклав» на судне «Патрия» вместил в себя не только номинальное правительство Деница, но и еще одно – правительство при правительстве – «Союзную контрольную комиссию по делам ОКВ» под председательством генерал-майора Рукса. Что они все там делали?

Позже один из самых активных членов правительства Деница Альберт Шпеер выполнит свое намерение оставить мемуары и опишет эту деятельность с присущим ему юмором:

«…Поскольку правительству было уже, в общем, нечем заняться, оно усердно принялось создавать всевозможные властные структуры и уделять внимание исключительно проблемам самообеспечения. Так Дениц, подражая кайзеру, назначил глав своих кабинетов – военного (адмирал Вагнер) и гражданского (гауляйтер Вегенер). После долгих споров было решено, что к главе государства по-прежнему следует обращаться “гросс-адмирал”; была создана служба информации, и специально выделенный для этого человек целыми днями сидел у старого радиоприемника и слушал новости. Непонятно каким образом оказавшийся во Фленсбурге ранее принадлежавший Гитлеру огромный “мерседес” теперь отвозил Деница в его расположенную всего лишь в пятистах метрах от “Патрии” квартиру… Фельдмаршал Кейтель, все еще занимавший пост начальника штаба Верховного командования, был арестован; наше правительство не только не обладало реальной властью, на него попросту никто не обращал внимания.

Мы прекрасно понимали, что ничего не можем, и, тем не менее, составляли меморандумы неизвестно для кого… Только неиссякаемые запасы министра продовольствия оживляли настроение. По-моему мнению, мы попросту превратились в комических персонажей и напрочь утратили серьезность и основательность, так выгодно отличавшие нас во время проходивших в этом здании переговоров о капитуляции».

Бывший статс-секретарь Штукарт, поставленный во главе Министерства внутренних дел, разработал меморандум о преемственности власти, суть