Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома - Мишель Уильямс

Мои коллеги занялись своими карри. Клайв ел с таким видом, словно только что рассказал веселенькую сказочку. А я вдруг подумала, что со временем ведь тоже стану такой.

В разговорах на тему морга и смерти прошло еще с полчаса, и я наконец решила, что с меня довольно. Да, я любила свою работу, и истории Клайва были весьма увлекательны, но я — нормальный живой человек и уже сыта всем этим по горло. Мне хотелось хотя бы на выходные вернуться в мир живых. Удалившись в дамскую комнату, я отправила Люку сообщение, чтобы забрал меня в одиннадцать. Вскоре я увидела его лицо в зале. Я познакомила Люка с Клайвом и Грэмом. Клайв настоял, чтобы Люк остался, выпил с нами и выслушал, как я замечательно работаю и какое я бесценное приобретение для команды. Хотя звучало это как похвала на родительском собрании, в глубине души я была польщена тем, что со мной на равных разговаривают два человека, которые знают о морге и о трупах буквально все. Они явно поверили в меня, раз согласились впустить в свой мир.

Глава 19

До прихода в морг я никогда всерьез не задумывалась о самоубийствах. Если об этом заговаривали в пабе, я полагала, что люди кончают с собой, приняв горсть таблеток, повесившись или прыгнув под поезд. Потрудившись некоторое время в должности санитара, я убедилась, что это не совсем так.

Впервые я это поняла, когда в морг прибыл — правда, уже в качестве пациента — доктор Джеральд Бомон. Коронер не предупреждал нас о поступлении тела, и нам оставалось лишь гадать, что произошло. Доктор Бомон был успешным анестезиологом, жил в большом загородном поместье. Похоже, он неплохо зарабатывал частной практикой и должен был быть совершенно доволен жизнью, но оказалось, что это не так. Он допустил ошибку, которая привела к смерти пациента. Медицинский совет отстранил его от работы.

— Для врачей это чаще всего означает конец карьеры, — пояснил Клайв.

В тот день доктор Бомон ушел из дома рано утром, никому ничего не сказав. Он сел в свой «Лендровер», выехал на отдаленное пастбище и остановился около старого дуба. Доктор достал буксировочный трос, привязал его к дереву, другой конец пропустил через багажник в салон машины и обвязал вокруг шеи, после чего резко нажал на газ.

Открыв мешок, мы с облегчением увидели, что голову не оторвало — почти. Шея несчастного была раскурочена, и размозженная голова держалась на позвоночнике и нескольких лоскутках плоти.

— Вот черт… — пробормотала я.

Клайв согласно кивнул и добавил:

— Когда люди решают свести счеты с жизнью, они порой изобретают странные способы.

— Но как он до этого додумался?

Когда тело доктора Бомона увидел Грэм, он прищурился и сказал:

— Держу пари, это было больно…

Мы отправились в кабинет выпить кофе.

— Не могу поверить, что он с собой такое сделал, — сказала я.

Клайв покачал головой.

— Ты удивишься, Шелли, но мы здесь и не такое видели… Чаще всего, конечно, способы традиционные — таблетки, веревка… Но некоторые считают, что их последний жест должен остаться в веках.

— Как та старушка с гербицидом, — припомнил Грэм.

Клайв энергично кивнул.

— Это был не самый разумный способ покончить со всем…

Я потребовала подробностей, и они охотно меня в них посвятили.

— Она пошла в сарай и взяла гербицид. Он и сам по себе ядовит, но бабуля решила его приправить. Она добавила в раствор какие-то травы и проглотила его, словно суп. Может, ей и удалось немного улучшить вкусовые качества, но через неделю она все же отправилась на тот свет, и конец ее был отнюдь не легким.

Грэм с энтузиазмом добавил:

— А один вылакал бутылку средства против накипи.

Клайв кивнул и печально произнес:

— От накипи он точно избавился.

И тут же добавил:

— А та тетка, что сожгла себя в собственной машине!

— Такое не забудешь, — покачал головой Грэм.

— Бабенка совсем рехнулась — подожгла свое авто и забралась внутрь. Проезжавший мимо мужик увидел огонь, остановился и полез ее вытаскивать. Так она начала драться и верещать, велела ему проваливать, а потом закрылась и заблокировала двери.

— Психи, чего с них взять, — вздохнул Грэм.

Тут вошел патологоанатом Питер Гиллард. Узнав, что случилось с доктором Бомоном, он произнес:

— О боже.

Клайв спросил:

— Сможете установить причину смерти, док?

Питер скромно улыбнулся.

После вскрытия (в качестве причины смерти указывалась «травма шеи») мы вчетвером пили кофе в кабинете, и Питер Гиллард рассказывал о самоубийствах. Я всегда считала это проявлением эгоизма и не преминула высказаться на этот счет. Питер со мной не согласился.

— Многие самоубийцы просто неспособны мыслить адекватно, — сказал он.

— Немного не в себе, — пояснил Грэм.

А Клайв добавил:

— Конечно, не в себе! Кем надо быть, чтобы положить башку на рельсы и ждать прибытия поезда? Помнишь того типа, Грэм?

— О да! Самая чистая расчлененка за всю мою практику. Бедолага в течение нескольких лет пытался это сделать, но его всякий раз спасали. В конце концов, он все же дождался лондонского пассажирского в семь тридцать.

— Вообще, если человек действительно решил покончить с собой, его уже не остановить. В тюрьме это всегда удается, — заметил Питер.

— И в нашей психушке, — добавил Клайв. — Мы каждый год получаем оттуда двух-трех суицидников. У них отбирают острые предметы, ремни и шнурки, но они все равно умудряются добиться своего.

— Но как? — спросила я.

— Один парень связал три носовых платка и вздернул себя на дверной ручке.

— Но ведь это совсем невысоко…

Питер покачал головой.

— Очень многие повесившиеся касаются ногами пола.

Я не могла скрыть удивления, а Питер продолжал:

— При повешении смерть наступает из-за возбуждения расположенных в шейном отделе нервов, которые замедляют сердцебиение и могут даже полностью остановить сердце. Кроме того, сокращается приток крови к мозгу, а это ведет к потере сознания и смерти в течение нескольких секунд. Стоит только вырубиться, и уже неважно, насколько высоко ты находишься.

— Правда?! Так быстро?!

— Иногда даже быстрее.

— Невероятно!

— Большинство людей этого не понимают. Часто самоубийство — это крик о помощи, человек хочет, чтобы на него обратили внимание, но смерть наступает быстрее, чем он предполагал. И это осложняет работу коронера.

— Почему?

— Коронер не может признать смерть самоубийством, если у него нет абсолютной уверенности, что человек имел твердое намерение. Мы можем лишь установить причину смерти, но только коронер заключает, что именно произошло. Если есть вероятность, что человек просто хотел обратить на себя внимание и взывал о