Антропология недосказанного. Табуированные темы в советской послевоенной карикатуре - Анна Шевцова

class="p1">«Крокодильцы» не отставали: августовские выпуски 1957 г. наполнены сочными позитивными репортажами с фестивальных площадок, пестрой экзотикой разноцветных одежд и веселых молодых лиц. Здесь нет места критике или сатире, только любование, только восторг. На рисунке Е. Горохова, посвященного «Встрече девушек» (21/1957), под ярко освещенными окнами бального зала, где танцуют невероятной красоты девушки из разных стран, с букетами ждут своих подруг парни – брутальный и ревнивый усатый мексиканец в сомбреро, застенчивый китаец в синем френче, африканец с неизменной серьгой в ухе, индус, выходец с Балкан и некий блондин в берете и алом шейном платке – скорее всего, француз. В том же номере – плакат И. Семенова, где над пестрой танцующей толпой возвышается МИР – русоволосый гигант в рабочем комбинезоне. В руках он держит пачку бумаги с шапкой «Мы – за мир», сплошь испещренную подписями на разных языках. «Самая большая коллекция автографов – у меня!» – гордо сообщает он читателям.

Перевести в разряд visual minorities белых европейцев и американцев несложно. Художникам обычно помогает стандартный набор аксессуаров – лихо заломленные модные шляпы, хорошо сшитые клетчатые костюмы, темные очки, фотоаппараты, яркие принты, отважная длина юбок и смелые прически у дам, бороды и трубки в зубах у джентльменов. Это своего рода light-версия образа высокомерного и беспринципного заокеанского капиталиста, излюбленного героя карикатур Бориса Ефимова и других «крокодильцев». С трубкой и в шляпе, да еще и с охапкой узнаваемых бутылей рижского бальзама нарисован И. Семеновым и белокурый латыш (02/1971), недаром на «безрадостном потребительском фоне» Прибалтика считалась советской заграницей.

Изображения восхищенных или спесивых иностранных туристов в Москве, Ленинграде, Средней Азии практически стали общим местом в 1950–1970-х. В 1950-е подобные изображения помещают на обложку. Они амбивалентны: одно дело, когда в Советский Союз приезжают представители соцлагеря и коммунисты со всего мира, другое – если это условные капиталисты (через одного – шпионы). Злобные носатые западные газетчики в не видят в новой станции московского метро «ничего хорошего» (07/1952). Но и таким интуристам интересны советские достижения и достопримечательности: они «штурмуют Зимний», то есть стоят в очередь в Эрмитаж (30/1956), или гоняются с портативными кинокамерами за аксакалом на ослике в Таджикистане (22/1967), а Московский Кремль, на зависть Ньютону, становится «новым законом всемирного тяготения» (10/1952). Иная эмоциональная окраска у рисунков, изображающих представителей стран народной демократии – от Вьетнама и Китая до Югославии и Румынии на демонстрации по случаю 40-й годовщины Великого Октября (30/1957); делегаток Всемирного конгресса женщин в Москве в 1963 г. (18/1963); и даже греческих богов, приветствующих октябрьскую демонстрацию (30/1973).

Комикс А. Елисеева «Наглядные иллюстрации к заметкам одного советолога», приуроченный к 50-летнему юбилею СССР (35/1972), представляет собой ироничный вариант контрпропаганды. Например, картинка с двумя молодыми женщинами-хирургами подписана так: «Среднеазиатские женщины до сих пор закрывают лица». Сам незадачливый советолог, похожий на хорька, изображен в клетчатом пальто с меховым воротником, сигарой, в шляпе, очках и с протекающей авторучкой.

На рис. Н. Лисогорского «Ходоки у В. И. Ленина – почти по картине В. Серова» (11/1970) вечно живого вождя мирового пролетариата окружили внимающие его словам счастливые ходоки: араб, индиец в тюрбане, чернокожий, мексиканец, вьетнамец, европейские рабочие – их «иностранное» происхождение выдают модные очки, береты, тельняшки и бороды, – а также, ближе к вождю, «наши» – герой Советского Союза, космонавт, сержант в полевой форме с орденом Красной Звезды.

В изорепортаже того же художника «Из Сталинградского дневника» на верхнем рисунке – Сталинград 2 февраля 1943 года, где «румяному конвоиру» подобострастно помогает командовать немецкий ефрейтор: «Идут обмотанные одеялами, тряпьем тысячи, десятки тысяч солдат – те, кто еще вчера составлял фашистскую армию» (03/1973). Рисунок ниже показывает нашествие замерзших туристов в Волгоград 30 лет спустя. Наум Моисеевич Лисогорский с гордостью комментирует: «Снова морозное солнце, а морозный ветер плещется в многоцветной толпе туристов – наших и зарубежных. Тут и родственники погибших советских воинов, и бывшие фронтовики – участники битвы, приехавшие на встречу боевых друзей. Много молодежи. А вот этот пожилой господин из ФРГ – кто знает, может, его я видел в холодные январские дни 1943 года в колонне пленных? Идет делегация героев Вьетнама… Рядом возвышается чалма индийца, а рослые ребята из Кении договариваются отправиться отсюда на легендарный Мамаев курган». Рослые кенийские ребята действительно заметны в любой толпе, даже в ушанках.

Заметим, что источник четко фиксирует визиотип колониализма двух типов: «свой»/неосознанный; «чужой»/осуждаемый. Первый преобладает в изображениях 1950–1960-х гг., второго больше в 1970-е, несмотря на официально провозглашенную разрядку, в 1980-е «Крокодил» больше волнуют проблемы своей страны.

Пожалуй, самые выигрышные сюжеты с точки зрения советской пропаганды, и самые популярные в «Международном ИЗОобозрении» 1970-х, – нарушение прав человека, расизм и неравенство в США, колониальная политика, апартеид, преступления Ку-Клукс-Клана. Иногда они удивительным образом смешивались в сознании советских авторов. Так, в карикатуре Б. Ефимова «Все годны» (02/1977) набор наемников для войны в Родезии ведет человек в куклуксклановском колпаке. А расистские режимы, угрожающие «африканским народам, идущим к полному и окончательному освобождению от колониализма», представлены Е. Гуровым в виде гигантской плавучей мины с гальваноударными колпаками (11/1977). В символическом изображении «Вепря южноафриканского»[164] (Г. Ломидзе) у вепря – пятачок в виде все того же треугольного куклуксклановского колпака. Более того, куклуксклановцы фигурируют в рядах свидетелей по делу Cosa Nostra в мини-комиксе Юлия Ганфа[165].

Среди персонажей главенствуют три образа: хищник, жертва и глупая жертва. Рассмотрим их детальнее.

1) Хищный оскаленный зверь – расист-колонизатор, вербующий татуированных подонков для войн в ЮАР, Родезии, Вьетнаме, на Ближнем Востоке. Иногда изображается напрямую в образе волка или волка в маске.

2) Жертва – гордые, но угнетенные чернокожие, индейцы, арабы. Иногда они сбрасывают цепи колониализма и гордо шагают в демонстрациях под красными флагами вместе с нашими туземцами под пение «Интернационала».

3) Глупая жертва – одураченные израильской военщиной, заманивающей легковерных мотыльков в качестве пушечного мяса в страну обетованную.

Если поначалу читателям нужно было объяснить, кто такие американские расисты, и рисунки сопровождались развернутыми подписями, то ко второй половине 1970-х ККК и его адепты в представлении уже не нуждались. Так, в карикатуре Б. Ефимова «Пошли навстречу» (11/1956) группе афроамериканцев был предоставлен выбор – задние места «для цветных» в автобусе либо полицейский фургон: «Полицейские власти подвергают репрессиям негритянское население г. Монтгомери (штат Алабама, США), которое организовало бойкот городского транспорта в знак протеста против расовой дискриминации».

«В США участились расистские выступления против совместного обучения в школах белых и негритянских детей», – объясняется сюжет рисунка В. Горяева «Черный ребенок и темные личности» (27/1956), где темные