Русский Порт-Артур в 1904 году. История военной повседневности - Александр Владимирович Лысёв

Европеизация Порт-Артура коснулась всех сторон жизни города. По свидетельству очевидца, «подъезжая к Порт-Артуру <…> вы во всем видите и чувствуете дело рук европейца: высокие дома, купола церквей, заводские трубы, телефонные и телеграфные провода»[86]. Так, местная телефонная сеть связывала к 1904 г. все ведомственные учреждения Порт-Артура. Телефоны стояли в домах многих военных и моряков, у частных лиц. После начала войны городская телефонная сеть была закрыта для частных лиц, и даже у лиц, занимающих официальное положение, телефоны сохранялись только с разрешения коменданта крепости[87].

Первыми и важнейшими атрибутами европейской жизни для любого приезжающего в Порт-Артур были гостиницы и рестораны. Город располагал несколькими хорошими отелями. Однако в силу постоянного наплыва командировочных в мирное время «приезжающему в Артур первое дело, и дело нелегкое отыскать себе пристанище, – вспоминал В.И. Немирович-Данченко, – <…> Меня привезли, прежде всего, к Никобадзе [весьма посредственные номера в Старом городе. – А.Л.]. В.И. Немирович-Данченко вообще называет место своего размещения там «душными и тесными стойлами». Далее он объясняет: «Требовательность растет сообразно месту, где находишься. В Мукдене, Ляояне я бы удовлетворился таким стойлом, но в европейском Порт-Артуре другое дело»[88]. Это касалось и ресторанов, многие из которых были весьма скверные, а иные, по свидетельству очевидцев, сделали бы честь любому европейскому городу[89]. Наличие хороших заведений выгодно отличало Порт-Артур – к началу XX в. о нем сформировалось мнение как об одном из престижных городов русского Дальнего Востока.

К европейскому облику нового Порт-Артура и его русской сущности непременно надо еще добавить тот факт, что основной группой русского населения на Квантуне являлись военнослужащие – морские и сухопутные офицеры и нижние чины. В 1898–1904 гг. Порт-Артур без русской военно-морской составляющей просто немыслим. Основными пользователями его инфраструктуры были военные и их семьи. Соответственно, они являлись и главными участниками городской жизни. Большая часть сюжетов из истории повседневности Порт-Артура связана с чинами армии и флота. Их жизнь вне строя, отдых, развлечения, взаимоотношения, проведение досуга – все проходило на улицах, в домах и заведениях города.

Прежде всего следует отметить, что в военно-морском мире русского Порт-Артура прослеживалось четкое корпоративное разделение. Назвать этот мир однородным внутри никак нельзя. Самым крупным и принципиальным было разделение на армию и флот. В.И. Немирович-Данченко писал: «В Порт-Артуре есть своя черная и белая кость, это – армия и моряки»[90]. Здесь действовала общая в то время для России иерархия престижности военной службы: сначала морской, затем – сухопутной. Морской офицер и историк флота П.И. Белавенец писал после Русско-японской войны: «Наше сухопутное войско и флот – точно два удельных княжества со своими тайными секретами и дипломатическими переговорами»[91]. С ним соглашался и другой морской офицер и историк и теоретик флота Н.Л. Кладо: «Существуют на войне союзники естественные, нераздельные. <… > Это армия и флот того же государства <… > [Надо] чтобы один мог надежно поддержать другого, оба должны друг другу верить и друг на друга надеяться, а не идти вразброд, как это сплошь и рядом происходит теперь»[92]. Еще в конце 1990-х гг. историк А.Е. Савинкин в этой связи пришел к выводу, что «[задолго до Русско-японской войны] армия и флот стали развиваться обособленно, часто бесплодно конкурируя друг с другом и игнорируя друг друга»[93]. Конкуренция и даже рознь между армией и флотом объяснялась многими причинами. Но в целом их можно свести к двум наиболее важным: моральным и материальным. Во-первых, русское общество до Русско-японской войны восторгалось романтикой военно-морской службы, что давало почву к излишней браваде у представителей этого вида войск. Во-вторых, моряки всегда были гораздо лучше материально обеспечены, чем их сухопутные коллеги. Повторим, что это лишь наиболее общее объяснение ситуации. Корпоративное разделение на армию и флот всегда нужно иметь в виду, говоря о бытовой жизни военно-морского Порт-Артура. Сотрудник газеты «Новый край» П.Н. Ларенко отмечал в своих воспоминаниях: «Как сухопутные офицеры, так и солдаты – в сравнении со своими морскими товарищами одинакового чина и положения, – являются как бы пасынками, замарашками, во внешнем блеске далеко уступая вторым и всюду перед ними стушевываясь». Для моряков были возможны гораздо более крупные траты, чем для чинов сухопутных: «Когда дело касалось <…> крупных расходов <…> сухопутная молодежь должна была стушевываться и затаенная обида на сравнительно неравномерную оценку труда пробуждалась каждый раз снова и оставляла в душе их надолго желчный осадок недовольства»[94]. Другой житель Порт-Артура, Б.М. Лобач-Жученко, так описывал городской парад: «Проходят чистенькие и изящные по сравнению с серой солдатской массой матросы с различных кораблей, впереди которых нервно и озабоченно, чтобы не сбиться с ноги, шагают мичманы и молодые лейтенанты в красивых залитых золотом мундирах»[95]. Не касаясь здесь довольствия и денежного содержания чинов армии и флота, можно утверждать, что на общих для всех улицах Порт-Артура и в его увеселительных заведениях поводы для недовольства друг другом чины армии и флота при желании вряд ли искали долго и мучительно.

Поскольку до войны флот был в фаворе, наиболее блестящей частью порт-артурского офицерства являлись моряки. Например, извозчики, ожидавшие вечером у ворот порта морских офицеров, брали весьма неохотно сухопутного или частного пассажира, причем беззастенчиво заявляли, что моряки расплачиваются намного щедрее[96]. Подстать своим офицерам более заметно вели себя и матросы. Офицер и писатель, брат известного художника-баталиста, Александр Васильевич Верещагин, побывавший в Порт-Артуре в 1902 г., рассказывал: «Фигуры матросов в их синих куртках так и мелькают повсюду. Сразу видно, что это морской город». Прибытия и уходы кораблей, сопровождавшиеся непременными балами, делали моряков любимцами светского общества Порт-Артура, зачастую тяготившегося отсутствием иных значительных событий. Так, осенью 1902 г. в «большую» Россию на ремонт уходили броненосцы «Сисой Великий» и «Наварин». По этому случаю был дан бал, на который был приглашен и А.В. Верещагин. Мероприятие прошло в лучших традициях столичной жизни: «Официанты разносили на подносах прохладительные напитки, фрукты, мороженое <…> просто не верилось, чтобы это происходило в Порт-Артуре»[97].

Корреспондент «Daily Mail» Б.В. Норригаард так отзывался о русском офицерстве в Порт-Артуре: «Русский офицер без сомнения скупостью не отличается. Раз у него завелись деньги, он их тратит щедро. <…> Стремится, когда получит свое жалование, в город и швыряет деньги в течение нескольких безумных часов, пока последний рубль не выброшен из кошелька; с легким сердцем и тяжелою головой он после кутежа возвращается к своим скучным обязанностям»[98]. Такое