Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

Молотову предстояло участвовать в переговорах с Тито в качестве члена Президиума ЦК и заместителя председателя правительства с неопределенными полномочиями. Во время бесед советских руководителей с Тито и другими членами югославской делегации Молотов вел себя сдержанно и дисциплинированно, изредка поддакивал другим участникам беседы. Обсуждение теперь было непринужденным и касалось самых разных международных тем и воспоминаний участников. Советские коммунисты все уговаривали югославских вернуться в «социалистический лагерь», а югославы упирались. Тут Молотов решился вступить в дискуссию более развернуто: «Слово лагерь – это форма. Можно сказать и по-другому, но существуют ли на деле две системы – социализм и капитализм – или нет?» Кардель согласился, что существуют. Молотов стал развивать свою мысль: Швеция относится к лагерю капитализма, хотя там у власти социалисты. Недостаточно просто названия социалистов, нужно взаимодействовать с системой социализма на деле: «…мы должны укреплять наши отношения, но без навязывания. Возьмите Совет экономической взаимопомощи – мы только теперь начинаем по-настоящему координировать наши действия… У нас с югославскими товарищами одна цель: все, что отпугивает, мы должны постепенно устранить или смягчить… Все должны видеть, что мы сближаемся». На что Тито отреагировал: «И не надо скрывать». Подчеркнув свой авторитет ветерана большевизма, Молотов подкинул югославским товарищам аргумент в пользу возможности мирного пути к социализму: «Что касается путей перехода к социализму, то здесь можно иметь разные формы. Даже в 1917 году мы признавали возможность мирного перехода к социализму через рабочие советы, где были меньшевики и эсеры, хотя большевики имели большинство. Это было правильно до определенного периода, но когда меньшевики и эсеры повернули против нас, то естественно и мы стали вести иную политику»[1444]. Таким образом, на встрече с югославами Молотов подтвердил свою дисциплинированность и готовность проводить политику партии, даже если с ней не согласен.

На этот раз по итогам визита была принята не только правительственная, но и партийная декларация (обе датированы 20 июня). В ней стороны отметили, что продолжение межпартийных контактов полезно, что КПСС и СКЮ руководствуются принципами марксизма-ленинизма, но учитывают «условия, в которых развиваются современные социалистические движения» (что предполагало и более широкую идейную основу, к которой склонялись в СКЮ). В обеих странах идет «построение полного социалистического общества» (эта формулировка также уравнивала стороны, Югославия уже не представлялась стадиально отстающей от СССР, где «полного социалистического общества» пока тоже не было). Декларация формулировала рамки идейного взаимодействия: «Обе стороны, придерживаясь той точки зрения, что пути социалистического развития в различных странах и условиях различны, что богатство форм развития социализма способствует его усилению и, исходя из того факта, что и та, и другая стороны чужды всякой тенденции навязывания своего мнения в определении путей и форм социалистического развития, – согласились в том, что вышеупомянутое сотрудничество должно основываться на полной добровольности и равноправии, дружественной критике, товарищеском характере обмена мнениями по спорным вопросам между нашими партиями»[1445].

В.А. Никонов считает, что «визит Тито, ради которого Молотова убрали, если и был чьим-то успехом, то вряд ли СССР или Хрущева»[1446]. Молотова, конечно, сняли с поста далеко не только ради визита Тито, от встреч с которым Вячеслава Михайловича не стали отстранять, а по совокупности разногласий с Хрущевым и другими членами Президиума ЦК. Успешный визит Тито произошел для Хрущева вовремя – в Восточной Европе начинались волнения, отчасти вдохновленные югославской моделью, и было важно добиться сдержанности Тито в этих событиях. Теперь хорошие отношения с СССР и КПСС были для Тито важнее, чем возможность дестабилизировать «советский лагерь».

Хрущев на банкете произнес тост за Тито: «За друга, за ленинца, за нашего боевого товарища!»[1447] Молотов тоже произносил соответствующие здравицы. В.А. Никонов пишет: «Этот день для него мог бы стать действительно одним из самых черных в жизни. Если бы не одно радостное событие. Поздно вечером ему сообщили, что в роддоме на улице Веснина, в двух шагах от МИДа, Светлана родила мальчика. Долгожданного внука. Имя ему было подобрано давно – Вячеслав. Мальчик родился большой – 4,5 килограмма»[1448]. Когда мальчик вырос, он стал известной личностью – партаппаратчиком, историком-американистом, затем политологом, депутатом от «Единой России», ведущим телепрограммы, которую заканчивал дедовскими словами «Наше дело правое, победа будет за нами». Но для нас он здесь важен прежде всего как биограф своего деда, к находкам и мнению которого мы обращаемся на страницах этой книги.

Проблемы в Восточной Европе нарастали как снежный ком. Перенапряжение от «строительства социализма» и неравноправное положение стран вкупе с критикой сталинского прошлого привели к массовым волнениям. Чтобы успокоить ситуацию в Польше, руководство ПОРП решило привлечь к власти популярного Гомулку. С 12 октября он уже принимал участие в работе Политбюро ЦК ПОРП, хотя не был туда избран. Но это дело поправимое – на 19 октября был намечен пленум ЦК ПОРП, где можно было принять реформистские решения, способные успокоить страну. Стало ясно, что там Гомулку вернут не только в ЦК, но и на пост первого секретаря ЦК ПОРП. Для Хрущева это было недопустимое самоуправство – без Москвы решать вопрос о том, кто возглавит правящую партию. Хрущев отправился в Варшаву, взяв с собой Микояна, Кагановича и Молотова – тут его позиция «ястреба» была вполне уместна. На всякий случай были приведены в готовность советские войска в Польше, а некоторые угрожающе выдвинулись из казарм. Советская сторона даже пыталась заставить поляков отложить открытие пленума ЦК ПОРП, но Охаб отказался. Уже в аэропорту Хрущев стал ругаться на польских руководителей, в том числе на Гомулку, который в этот день возглавил ПОРП. В ходе переговоров Молотов выступил с сообщением об антисоветских проявлениях в Польше, но тут его «срезал» Гомулка: «Товарищ Молотов, после того, что Вы сказали о Польше в 1939 г., трудно понять, почему вы имеете смелость приезжать в Польшу». Имелись в виду слова о том, что Польша – «уродливое дитя Версальской системы». После этого Молотов уже практически не участвовал в переговорах. Гомулка изложил советским представителям свою позицию – внешние силы не должны вмешиваться в дела Польши, но Польша не выйдет из Варшавского договора и будет соблюдать все договоренности с СССР. Это было цивилизованное решение противоречий, аналогичных советско-югославским в 1948 году. Хрущев намекал на возможность применения силы, но Гомулка объяснял, что ему будет, чем ответить – начиная от предания гласности сути разногласий и кончая сопротивлением польских войск, которые не намерены подчиняться министру обороны ПНР Рокоссовскому,