Паутина натягивается - Валерия Веденеева

— А кто здесь похоронен, знаешь?

— Вроде как выходцы с какого-то разрушенного острова, — отозвалась она неуверенно. — В истории я не сильна.

Даже ее «не сильна» было куда лучше, чем мое почти полное невежество. Источниками моих немногих знаний истории были лишь хроники Старших кланов да жреческие рассказы об аватарах Пресветлой Хеймы. И ни те, ни другие ни о каких разрушенных островах не упоминали.

Карабкаться на самый крупный холм вместе со мной не захотел никто. То ли устали, то ли опасались обиженных мертвецов. К тому времени, как я поднялся — а холм был почти полмили в высоту — небо затянуло густыми серыми тучами. Наверное, только благодаря этому я смог увидеть в той стороне, откуда мы шли, поднимающееся над землей голубое свечение. В лучах яркого солнца это свечение наверняка бы потерялось.

— Бездна открылась еще вчера, — произнес рядом со мной незнакомый грустный голос. — Я надеялся, что она закроется, но свет становится только ярче.

Я резко развернулся. Рядом со мной над землей парил полупрозрачный силуэт человека. Мужчина лет сорока-пяти, с длинными седыми волосами, заплетенными в несколько кос и уложенными в сложную, вероятно ритуальную, полагавшуюся делать при погребении, прическу. Одет призрак был в длинное струящееся шелковое одеяние, напомнившее мне типпаю Кастиана, в которой тот спал в илусе.

— Это вы здесь похоронены? — спросил я после паузы, и когда призрак кивнул, добавил с некоторой неловкостью: — Надеюсь, вы не против, что я нарушил ваше уединение?

— О, нет, совсем не против, — тут же отозвался призрак. — Это большое удовольствие — встретить человека, который так сильно напоминает мне о моей смертной жизни.

Я моргнул, еще раз окинул призрака внимательным взглядом, потом посмотрел на себя. Ни на первый, ни на второй взгляд ничего общего между нами не было. Ну кроме факта, что мы оба были людьми мужского пола.

Призрак понимающе кивнул в ответ на мое явное недоумение.

— Пророчества, — сказал он таким тоном, будто бы это все объясняло. — Вся моя человеческая жизнь была посвящена пророчествам — их видению, их написанию и их толкованию. А вокруг вас, юный незнакомец, пророчества вьются будто амбициозные девицы вокруг единственного наследника знатной семьи.

— Пророчества, — повторил я растерянно. — Вокруг меня? То есть вы видите мое будущее?

— О нет, нет! — призрак замахал руками. — Судя по вашим словам, за время, прошедшее после моей смерти, искусство чтения пророчеств пережило сильнейший упадок. Во-первых, прочитать пророчество не получится без его записи, а записать без должных инструментов невозможно. Во-вторых, пророчество не есть будущее, а есть лишь его самая реальная вероятность.

— То есть пророчество может не сбыться?

— Скорее, может не сбыться его толкование. Например, — призрак прищурился, — в одном из этих пророчеств я вижу трон. Но что это означает? Вы будете служить трону? Вы взойдете на трон? Или же вы уничтожите его? Я не знаю. Я даже не знаю, что этот трон на самом деле символизирует.

— То есть трон не обязательно императорский?

— Не обязательно. Например, в старых книгах должность верховного иерарха Пресветлой Хеймы именовалась «Отражением небесного трона». Глядя на пророчества, рассеянные в этере вокруг вас, я даже не могу сказать, все ли они посвящены вам как герою, или же в каких-то из них вы выступаете как антагонист. А может и вовсе — лишь свидетель великого события. Конечно, будь я жив, будь Дом Звезд цел, будь мои инструменты при мне, я бы сумел это все определить, — призрак горестно вздохнул.

— А в этих пророчествах вокруг меня вы видите что-нибудь еще? — по идее, после всего, что происходило, наличие посвященных мне пророчеств не должно было удивлять. Не должно, но все же удивило. Было странно представить, что кто-то когда-то предсказал мое появление и, самое главное, мои дела, причем еще до того, как я решил их совершить. А если бы я передумал и выбрал другой путь?

— Вижу, — кивнул призрак. — Но, как и с троном, без какой-либо ясности. Вижу темный океан, в котором движутся еще более темные тени, вижу пожары, вижу непонятных тварей, вижу людей, самых разных, но кто они и что они… — призрак покачал головой. — Нет, юный незнакомец, боюсь, что мои пророческие способности не смогут принести вам никакой пользы, только запутают.

Да, тут я не мог не согласиться. Без проясняющих деталей эти описания не имели никакого смысла.

— Дом Звезд, — повторил я недавние слова призрака. Название показалось мне смутно знакомым. Да, точно, о нем упоминала Амана. — Древние Лекены, да? Остров Лекен?

— Древние? — печально повторил призрак. — Неужели прошло так много времени, что мой родной край теперь называется древним?

— Мертвые не ощущают течения времени?

Призрак покачал головой.

— Нет. Это и проклятие, и благословение одновременно. Обычно я сплю, и пробуждаюсь только тогда, когда нечто живое приходит к месту моего последнего обиталища.

— А почему вы вообще здесь, рядом со своей могилой? — спросил я. — Жрецы Пресветлой Хеймы говорят, что после смерти души людей идут на ее суд, получают либо справедливое наказание, либо награду, а потом следуют на перерождение.

Жрец из Броннина еще упоминал, что самые благие и просветленные души — редкость из редкостей, появляющиеся в единичных случаях далеко не каждое поколение — после смерти остаются в Высшем Мире, в небесных владениях богини, но в разговоре с призраком я решил в такие подробности не вдаваться.

Призрак после моих слов как-то сжался, сгорбился, сразу показавшись меньше ростом, и даже стал настолько прозрачным, что очертания его фигуры почти растворились в воздухе. С некоторым запозданием я подумал, что зря спросил. Вероятно, задавать призракам вопрос о том, почему они стали призраками, было бестактным.

Я ожидал, что он вообще не ответит, а то и полностью исчезнет, но несколько мгновений спустя его форме вернулась частичная материальность.

— Пресветлая Хейма не одобряет пророчества — ни их запись, ни, тем более, их толкование, — произнес призрак еще более печальным голосом, чем прежде. — Один из божественных декретов ее аватара провозгласил всех обитателей Дома Звезд еретиками, и единственным путем искупления определил для нас отказ от работы с пророчествами. Кто-то из моих собратьев подчинился ее воле, но я не смог отказаться от дела всей своей жизни… Пресветлая Хейма не позволит душам тех