Мой случайный муж - Анастасия Градцева

умывания мицелляркой не хватает. Приходится брать спонж, проводить им по коже, потом мыть его, снова стирать маску, снова мыть — и повторять до тех пор, пока лицо не станет абсолютно чистым.

С полом такой же принцип.

Только вместо спонжа у меня тряпка.

И стоять приходится в наклоне, как на фитнесе. В каком-то смысле это даже полезно: неплохая нагрузка на ягодицы и заднюю поверхность бедра.

Хлопает дверь.

— Что, успокоилась, принцесса? — его голос звучит сначала громко и уверенно, но потом вдруг осекается. — А! Ты… ты убираешься…Уже…

Я оборачиваюсь, сдувая прядь волос с потного лица.

Мужик стоит в дверном проеме кухни и выглядит странно.

Как будто растерянно.

— Да, убираюсь. — неприязненно говорю я. — Мог бы и помочь, кстати.

И снова наклоняюсь к полу и тряпке.

— Тебе, может, лучше… швабру дать? — хрипло спрашивает он.

— Не надо. Я так.

Понятия не имею, как обращаться со шваброй, а с тряпкой мы вроде как друг друга уже поняли. Это все еще малоприятное занятие, но теперь от моих действий хотя бы есть видимый результат.

Пол становится все чище и чище.

В этом даже можно найти какое-то извращенное удовольствие, если бы от воды не морщились пальцы и так сильно не уставала спина.

Мужик молча берет еще какие-то тряпки и начинает убираться на столе. Вытирает воду, кофейную пыль, выбрасывает неудавшийся завтрак и моет сковородку.

Он почти все время где-то за мной или сбоку и почему-то молчит. Даже никак не комментирует то, как я убираюсь. И не извиняется за то, что назвал меня истеричкой!

Ну и ладно. Мне на него плевать.

Я просто хочу поскорее домыть этот дурацкий пол.

— Все! — наконец выдыхаю я, когда дохожу до порога.

Выпрямляюсь, вытираю тыльной стороной ладони мокрый лоб и оглядываю свою работу.

— Молодец, — хриплым, странно низким голосом говорит мужик. — Чисто.

— Нет, не чисто, — раздраженно вздыхаю я, заметив разводы на полу. — Черт, да сколько можно?! Принеси мне воды, я тут еще раз все помою.

— Не надо. Все хорошо.

— Надо, — возражаю я.

— Нет!

— Да!

— Я сказал: хватит! — рявкает он.

— А тебе какое дело, блин?! — ору я в ответ и швыряю в него тряпку, но промахиваюсь. — Я же не тебя заставляю мыть!

Он в одно мгновение оказывается рядом, сгребает меня своими ручищами и прижимает к себе. Но совсем не так, как недавно, когда утешал: теперь это слишком грубо, слишком по-мужски, слишком откровенно. И…

— Ого! — выдыхаю я, когда мужик вжимается в меня бедрами, и я понимаю, что он возбужден. Сильно возбужден.

— Если не готова отвечать за последствия, принцесса, — хрипло говорит он, — не провоцируй. А то наклоняешься тут передо мной в этих трусах, светишь своей шикарной задницей… Я тебе железный что ли — на такую красоту смотреть?

— Так не смотри.

— Не могу не смотреть.

Глава 10

Он тяжело вздыхает и отводит взгляд, но его руки все еще держат меня, а кое-что твердое по-прежнему вжимается в мои бедра.

И это должно, наверное, вызывать отвращение — такая примитивная реакция! ну точно неандерталец! — но я отчего-то чувствую волну приятного тепла, которая пробегает по позвоночнику.

Это… неожиданно.

Я привыкла к липким взглядам на светских приемах, причем исходили они в основном от деловых партнеров отца, у которых были жены, дети, лысина и пузо. Я привыкла к флирту со своими ровесниками, которые носили прически от лучших барберов, костюмы от Бриони и оценивали меня с точки зрения того, насколько эффектно я буду смотреться рядом с ними.

Но вот к такому — схватить, прижать, открытым текстом признаться в своем желании — я не привыкла.

Да и вообще не ожидала от него такой реакции.

Нет, я знаю, что я красивая. Знаю, что я нравлюсь мужчинам.

Но я знаю и то, что эта красота создана мной, и она требует много усилий: диета, специально подобранная одежда, каблуки, чтобы ноги казались длиннее, уложенные парикмахером волосы, макияж, который занимает не меньше сорока минут…

А сейчас я как чучело! Ни косметики, ни укладки. И голову я вчера не мыла. И руки у меня грязные, и лицо еще опухшее от недавних слез и потное…

И задница у меня в этих шортах, наверное, огромная, как у слона.

Ему что, такое нравится?!

Как это вообще может нравиться?

Мужик длинно, тоскливо вздыхает, матерится себе под нос и переводит на меня хмурый взгляд.

— Все, завязывай с уборкой, — грубовато говорит он. — И давай, шуруй к себе. Переоденься во что-нибудь подлиннее. Это и в твоих интересах, между прочим. Поняла?

Я киваю, а потом, вместо того, чтобы вывернуться из его рук и убежать, смотрю снизу вверх на мужика и медленно облизываю губы.

Зачем я это делаю? Это же провокация!

Но в груди все заходится диким восторгом от того, как он тяжело смотрит на меня, как его карие глаза становятся почти черными, а желваки на широкой мощной челюсти сжимаются, как будто он сейчас раскрошит себе все зубы.

Я впервые так внимательно рассматриваю лицо своего мужа, и надо сказать, что в его брутальности есть что-то необъяснимо притягательное. Да, с этой бородой, сурово сдвинутыми бровями и резкими чертами лица он не выглядит модельным красавчиком, но ему и не надо.

Я втягиваю ноздрями его запах — древесно-пряный, терпкий. Острый и очень мужской. Ему идет. Медленно поднимаю руку и укладываю ладонь на его широкую грудь. Под моим прикосновением все его тело вздрагивает. Угольно-черные глаза напряженно следят за мной.

— Не надо со мной играть, принцесса, — хрипло предупреждает он, и хватка его рук становится сильнее. — Я тебе не мальчик. И танцы перед тобой танцевать не буду.

Не мальчик — это точно.

Он мужчина.