Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

и в других выступлениях. Об их соучастии в репрессиях говорил, например, ветеран большевизма (партийный стаж на год больше Молотова), председатель Комитета партийного контроля и кандидат в члены Президиума ЦК КПСС Н. Шверник. При этом, когда Маленков заступался за внутрипартийную демократию, Поспелов бросил реплику: «Троцкисты и зиновьевцы об этом говорили. Они с этого начинали»[1518]. Критикуя Хрущева, Каганович сбился на оправдания Сталина, что также уже не нравилось ЦК, избранному на ХХ съезде. Хрущев, споря с ним, обвинил своих противников в стремлении захватить власть, чтобы уничтожить компрометирующие их документы[1519].

Во время выступления Кагановича с места прозвучало обвинение о создании противниками Хрущева «антипартийной группы», что вызвало в зале смятение. Ворошилов возмущенно кричал: «это мерзость. Выдумка, никакой антипартийной группы нет» и обратился к Хрущеву: «Почему ты молчишь, ты же председатель, скажи, что никакой группы нет!» Обвинение в создании антипартийной группы явно не предусматривалось итогами обсуждения на Президиуме. Хрущев ответил Ворошилову: «Климент Ефремович, оказывается, ты горячий человек, меня обвинял в горячности, а сам не лучше меня в этом вопросе»[1520].

22 июня Молотову слова так и не дали, отлично понимая, что его атака на Хрущева будет наиболее принципиальной. А на 23 июня объявили перерыв на воскресение. Негоже нарушать трудовое законодательство. Конечно, в этот день в ЦК мало кто отдыхал – обсуждались условия капитуляции смутьянов.

24 июня Молотов решительно требовал предоставить ему обещанное слово, но Суслов провел решение о том, что вперед выпустят тех участников фронды, кто готов отмежеваться от «ядра заговора»: Булганина, Сабурова и Первухина, а потом уж Молотову можно предоставить место на трибуне.

Булганин настаивал: «Я заявляю, что имел лишь одно намерение – устранить недостатки в работе Президиума»[1521]. Хрущев нарушал порядок, принимал решения в обход Президиума. Вот мы его и покритиковали. Что такого? А вот от Молотова Булганин решительно отмежевался: «Что касается Молотова, то по всем принципиальным вопросам в Президиуме ЦК я вместе с ним не был, я выступал вместе с Президиумом против Молотова и по вопросам сельского хозяйства, и по вопросам международной и внутренней политики»[1522]. Но отмежеваться не удалось, рой реплик обличал Булганина в сговоре с отщепенцами. Не с тем сговорился. Хрущев уже не стеснялся, и рассказал, как вел разговоры с Булганиным за спиной коллег по Президиуму о том, что «Молотов пылает ненавистью, по всем принципиальным вопросам выступает против». А его поддерживают Маленков и Каганович. Хрущев сколачивал францию с целью расширения Президиума, чтобы разбавить эту группу, а Булганин в итоге уговорам не внял, с ними «снюхался»[1523].

Сабуров «заложил» согруппников, настаивая, что фракционные совещания 19–21 июня были, а Первухин рассказал, как Каганович, Молотов и Маленков говорили ему еще 15 июня, что нужно снять Хрущева с поста Первого секретаря[1524].

Эти выступления подготовили зал к главному блюду – полемике с Молотовым. Перекрикивая то и дело перебивавших его противников, Молотов настаивал, что «никакой группировки нет, нет политической платформы, а без политической платформы, товарищи, группировки не бывает»[1525]. Молотов категорически отрицал, что противники Хрущева действовали согласованно, как фракция: «На Президиуме один в одном плане говорил, другой – в другом, но главный вопрос заключался в том, как обеспечить и укрепить коллективное руководство и предупредить дальнейшие нарушения этого коллективного руководства». Чтобы доказать, что вопрос о ликвидации Первого секретаря не был предметом групповой платформы, Молотов вспомнил, что такие разговоры вел и Жуков[1526]. Хрущев это запомнил.

Молотов настаивал: «Я не так часто меняю свое мнение. Я говорил честно и на Президиуме и говорю на Пленуме то, что думаю. Иногда это не нравится, дают соответствующий отпор моему мнению, но я, товарищи, скажу и о том, в чем я вижу недостатки в нашем руководстве. Я это буду говорить, и это я считаю в моем заявлении главным.

– А мы считаем главным фракционную борьбу, затеянную вами в Президиуме ЦК, об этом и следует вам говорить, – перебивали с места. Но Молотова трудно было сбить.

– Я состою в партии не первый десяток лет.

– Не злоупотребляйте этим.

– И до революции, как и за все годы революции, я ни в каких группировках не участвовал, был всегда с Лениным, поддерживал его и был ленинцем.

– А сейчас?.. Почему вы создаете фракционную группу?

– Я проводил неизменно на протяжении всей партийной жизни ту линию, которую проводит наша партия, которую проводили Ленин и ленинцы.

– Коммунистов избивали, разве это ленинец? (Шум в зале) Не прикрывайтесь старыми заслугами.

– Вместе с тем мы должны смотреть все время вперед и обращать внимание на те недостатки, которые имеются, в том числе и недостатки в работе Первого секретаря ЦК.

– А он против этого?

– Очень часто он против этого. Никому не нравится критика. Когда меня критикуют, тоже иной раз не нравится».

Молотов отметил положительные черты Хрущева – «активность, частые выезды на места, выступления на больших собраниях». Но «есть факты, которые говорят о нарушении коллективного руководства. А это такой вопрос, который после смерти Сталина для нас является в высшей степени важным… Может быть, мой недостаток в том, что я лично не раз выступал открыто на Президиуме по тем или иным недостаткам, возражал Хрущеву. Другие же товарищи обыкновенно этого не делали».

Полянский возразил: «Недостатки недостатками, а вы сразу начали с дворцового переворота».

– Могут же члены Президиума иметь свое мнение.

– Да, но организовывать сговор не могут.

– Никакого сговора не было, но накопилось столько недостатков, что это вызвало у членов Президиума ЦК недовольство по разным мотивам: у одних по одним, у других по другим. «Сговор», то есть предварительные консультации, конечно, были, о чем Молотову крикнул А. Аристов: «Сначала вам надо было сколотить большинство»[1527].

Вячеслав Михайлович стал повторять частные претензии к Хрущеву: «Особенно вызвало большое недовольство поведение тов. Хрущева на обеде с писателями на загородной даче… На этом обеде с участием многих беспартийных говорилось, что есть споры и разногласия с Молотовым. Разве это правильно? Неправильно было тогда говорить, что были венгерские события, но если наши писатели будут так себя вести, то мы их „сотрем в порошок“».

Хрущеву несложно теперь было это отбить: «Я считаю, что среди писателей есть некоторая часть таких, которых нужно обуздать. Нужно укрепить ту часть, которая стоит на крепких партийных позициях. И я на приеме сказал, что надо вести активную борьбу за линию партии, наступать против тех, кто выступает против нашей партии»[1528].

Молотов на минуту превратился в