250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

нужны, как для залихватского парикмахера пробор и запах фиксатуара. Он был отправлен в Румынию после того, как разведывательное отделение Юго-Западного фронта пришло к убеждению о несоответствии своему назначению нашего бухарестского посланника Поклевского. Кюрцу было поручено выяснить на месте суть этого весьма важного вопроса, в котором Ставка также не могла разобраться, не доверяя способностям военного агента полковника Семенова. Разумеется, Сазонов и Поклевский быстро узнали о поручении Кюрцу, данном помимо них, и приложили все старания, чтобы такого представителя России, во всяком случае, убрать вон. Выиграли ли мы от этой чистки заднего двора дипломатии, не знаю, но и полагаться на такого мерзавца тоже, конечно, было неумно. Он прибыл в Бухарест в качестве корреспондента какой-то газеты и, путаясь в своих показаниях, которые с него незаметно снимали агенты Поклевского и Семенова, называл себя эмиссаром великого князя Николая Николаевича и князя Орлова. Там Кюрц снюхался с румынской тайной полицией, с представителями консервативной партии и пр. и неоднократно доносил Иванову и Данилову о промахах Поклевского. В конце концов его бесталанность и подкупность в порученном деле была выяснена, и последовал приказ об аресте.

► Великий князь Сергей Михайлович экстренно выехал в Петроград в связи с ходом следствия Якоби.

► Чтобы видеть, в каком положении наш конский состав, приведу сегодняшнюю телеграмму начальника штаба Юго-Западного фронта мобилизационному отделу управления Генерального штаба:

«Согласно телеграмме вашей от 23 декабря прошлого года, фронт должен получить из империи 3000 верховых, 4000 артиллерийских и 8000 обозных, всего 15 000 лошадей. Получено же по настоящее время, согласно вашим нарядам 11, 19, 20, 27 декабря, 7, 8, 20 января и 6 февраля, всего лишь 38 пулеметных, 185 верховых, 2387 артиллерийских и 3044 обозных, итого 5654 лошади. В счет этого количества фронтом засчитаны 2438 лошадей, согласно телеграмме штаба фронта 3 декабря прошлого года. Таким образом, не дослано из империи 11 784 лошади. Ввиду непомерно возрастающей потребности конских пополнений фронта, вызываемой увеличением некомплекта и массовыми формированиями войсковых частей, корпусных транспортов, военно-дорожных отрядов и прочих управлений и учреждений, требующих громадных нарядов лошадей, прошу ускорить досылку фронту означенных 11 784 лошадей, имея в виду, что с наступлением распутицы убыль лошадей в войсках, несомненно, вновь возрастет. К изложенному присовокупляю, что поставленные населением в пределах Киевского округа 12 000 лошадей уже исчерпаны, в настоящее время в конских отделениях фронта здоровых лошадей, свободных от назначения, нет, а потому предъявляемые фронтом наряды не выполняются, поставка 20 000 лошадей в Одесском округе задерживается неполучением из империи укомплектования для вновь формируемых конских отделений, по телеграмме штаба фронта, и, наконец, проектируемая поставка не покроет всей потребности коневых средств фронта».

Вообще, наша кавалерия очень быстро была приведена в большое расстройство. И в этом виноваты не столько ее высшие строевые начальники, сколько вся постановка дела в мирное время. Система «нагуливания тел» к смотрам и парадам – находились генералы, ограничивавшие свои смотры вытиранием лошадей носовым платком и тыканием его в нос подчиненным, если платок после этого не оставался белоснежным, – экономия на фураже, питавшая не одну тысячу ротмистров, вахмистров и т. п., – все это и многое другое сделало и из кавалерии все то же внешнее, чем была и вся наша армия. Исключения были и есть, Панаевы не умерли в душах наших кавалеристов, но их так мало, что они не в счет. В течение войны заведующие отделениями конского запаса «законно» наживают по 5—10 тысяч рублей в месяц… Зато война и дает такие приказы, как, например, по I армии от 27 сентября 1914 г: «Вследствие интенсивной работы нашей конницы в течение первых двух месяцев войны и не всегда надлежащей заботливости о сохранении сил конского состава этот последний приведен в крайне истощенное состояние. Если и впредь так будет продолжаться, то вскоре настанет время, когда мы будем совсем лишены конницы, страна же не обладает таким запасом лошадей кавалерийского типа, чтобы можно было поголовно заменять чуть ли не всех лошадей каждые два месяца».

Или приказ Верховного от 7 октября 1914 г.: «Ввиду крайнего изнурения конского состава в кавалерии и конной артиллерии произвести пополнение путем реквизиции лошадей артиллерийских по расчету 100 на конно-артиллерийский дивизион и верховых 600 на кавалерийскую дивизию; в целях предохранить лошадей от набивок иметь под каждым седлом теплое одеяло, потребное количество коих реквизировать в крупных городах».

А наши военные агенты своевременно доносили в мирное время, что одеяла давно уже приняты у немцев… Но ведь это доносилось глухому к нуждам родины отделу по устройству войск в Генеральном штабе.

► Интересны слова, сказанные на днях председателем Государственной думы Родзянко корреспонденту Daily Chronicle:

«После войны будет свобода слова и не будет никаких притеснений; тогда невозможно будет остановить прений. После войны уже нельзя будет отменить свободу слова, как плотина не может удержать потока, когда настанет весна. Да, после войны в России будет нечто вроде весны. Но только после войны, а во время ее – работа и молчание».

«Скажите, – спросил корреспондент, – думаете ли вы, что эволюция в России может произойти мирным образом, конституционным путем, без насилий?» – «О будущем я ничего не могу сказать, но теперь революции не будет. Россия будет иметь парламент и будет развиваться. Настоящая война нанесла такой удар старому русскому консерватизму, что его уже нет. Я уверен, что в России долгие годы будет царить мир. Мы избавились от министров, не подходящих для войны, а после нее будем иметь министров, способных провести реформы. Россия сама займется своей реорганизацией. Она сделает это постепенно; сначала будут недочеты, но страна возродится. Эта перемена уже началась. Думаю, перемены произойдут мирно. Много будет разговоров, но революции – никогда».

Что-то будет? Что-то будет?.. Во всяком случае, не родзянковская идиллия. Да за кого же он считает Россию? Неужели все эти страдания, все боли, все оскорбления, все издевательство, вся ненависть, все презрение к самодержавию она сможет простить?.. Страшно допустить такой конец.

Март

1-е, вторник

Отдельная пехотная бригада, посланная во Францию, развернется в дивизию, если французы будут держать ее всю вместе (или будет образована 2-я бригада – для действий вместе с 1-й). Царю доложено об этом Поливановым 28 февраля.

► Сегодня фронтам сообщено, что директивы для наступления будут даны 3 марта, после возвращения царя в Ставку.

► Начальник штаба получил телеграмму: «Доношу, что сего числа я сдал генералу Сиверсу должность начальника штаба армии Северного фронта. Бонч-Бруевич». Однако он оставлен в распоряжении Куропаткина.

► В полученном сегодня юбилейном номере