250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

«Нового времени» услужливый наймит Б.Б. Глинский взял на свою совесть опровергнуть слухи о неважном финансовом положении этой лавочки и, более того, убедить общество, что все идет очень благополучно. Строки эти великолепны именно на страницах самой же газеты:

«Под руководством совета товарищества „Нового времени“ хозяйство продолжает крепнуть, рост газеты – подниматься, и, несмотря на многочисленные произведенные за последнее время расходы, употребленные на улучшение типографии, приспособление домов к нуждам газеты, на разные амортизации, доходность наследства А.С. Суворина остается значительной…»

Наши полковники видят в этом сильный аргумент против врагов газеты.

► Недавно здесь был профессор Киевского университета И.И. Косоногов и предоставил в пользование армии чертеж и описание оригинального прибора для автоматического и заблаговременного предупреждения о приближении удушливых газов, модель которого построена и испытана им в собственной лаборатории. Изобретение очень важное, особенно по своей незначительной стоимости – не дороже 150 р. штука. Простота его устройства поразительна.

► Письмо Алексеева Жоффру:

«Государь император поручил мне просить вас передать генералу Бальфурье и 20-му армейскому корпусу чувства своего живейшего восхищения и своего глубокого уважения по поводу блестящего образа действий в сражении под Верденом. Его императорское величество уверен, что французская армия, под предводительством своих доблестных военачальников, верная своим традициям славы, вполне восторжествует над упорным противником». Алексеев прибавил от себя выражение высокого восхищения и обратился с пожеланиями от русской армии, которая ожидает только приказа для начала сражения против общего врага.

2-е, среда

Очень интересный разговор с полковником Немченко о нашей авиации.

Сначала наши летчики готовились в Гатчинской школе; потом, когда авиационное дело было передано в безответственное ведение великого князя Александра Михайловича, была образована вторая школа – в Севастополе. Направление этих школ различное. Руководитель Гатчинской, полковник Ульянин, считал, что летчики должны быть основательно подготовлены в своей сложной деятельности, уметь фотографировать, понимать и читать свои фотографические снимки, знать все приемы разведки и прочее. Великий князь все время стоял на спортивной точке зрения, говоря, что никаких особых знаний летчикам не надо, нужны только смелость и умение обращаться с аппаратом в любом положении. При выходе на войну дело дошло до того, что авиационные части оставили свои фотографические аппараты в казармах, в числе имущества, сданного на хранение местным воинским начальникам… Теперь, спустя полтора года войны, великий князь начал наконец склоняться на сторону Ульянина, образовал в Киеве особую школу наблюдателей и пр., но самого Ульянина все-таки сослал во Францию в качестве приемщика заказанных там аэропланов и моторов к ним.

Я видел снимки ульянинских учеников, сделанные в эпоху осады Перемышля. Это – действительно дело; оно требует обработки каждого снимка со стороны наблюдателя и тонографа; последний, пользуясь снимком и пояснениями наблюдателя, должен уметь развернуть все это в план, который и будет служить помощью войсковым частям. Образцы такого развертывания, сделанные Ульяниным, удивительно ясны и просты. Полковник Немченко вырабатывает в дежурстве, при котором состоит, штаты инженерных и авиационных частей, и только теперь, после долгой борьбы, ему удалось провести мысль, чтобы в каждом корпусе при авиационном отряде состоял один офицер-топограф. Великий князь ненавидит Немченко за постоянные противоречия и проводимые им тенденции Гатчинской школы, где он был преподавателем. Во время своих сюда приездов он часто кричит на него, стучит кулаками по столу и пр., а упрямый и хитрый хохол Немченко ведет свою линию и ведет… Великий князь приглашал его к себе в помощники, на что Немченко ответил: «Покорно благодарю, ваше высочество; это кончится скорым отчислением меня в резерв чинов». – «Как вы предусмотрительны», – ответил великий князь, разгаданный в своем тайном намерении. Он уже пробовал удалить его из Ставки то под видом приемщика во Францию, то под каким-то другим соусом. Немченко мешает ему постоянным отрицанием всего того, что представляется князем в области ведаемых им в дежурстве штатов. Что касается типа «Ильи Муромца», то дело с ним очень неладно. Сикорский не получил патента, потому что им не введено ничего нового: увеличены все линейные размеры аппарата и, вместо двух, поставлены четыре двигателя, – вот и все. Заготовительная цена «Муромца» в мирное время была 38 000 р., теперь – 150 000, как заявил строящий их завод, директором которого состоит генерал Шидловский… Цифра эта что-то высока. Между тем заказано 40 аппаратов да еще с запасными частями для каждого по 50 000 р. Это дает общую стоимость казенного заказа в 7 000 000 рублей. Шидловскому же, произведенному в генералы Сухомлиновым и им же устроенному на завод, поручено заведование «Муромцами» и в армии, чему в нашем дежурстве очень способствовал полковник Гаслер. Таким образом, Шидловский самого себя контролирует и аттестует…

На бумаге сейчас числится 10 аппаратов, на деле их только 3, остальные никуда не годны; два из них на Юго-Западном фронте, один на Северном, где, однако, считается 8. Немченко все время долбит о том, чтобы «освободить» Шидловского от заведования.

Все это выслушал и Пустовойтенко, который пришел в комнату во время демонстрирования Немченко снимков Перемышля полковнику Кудрявцеву, для внесения им дополнений в его брошюру, которую он стал дополнять раньше выхода ее в свет. Для Пустовойтенко все это было новостью, не исключая и возможности передавать авиационные фотографические снимки в виде планов. Он заметил, что пока все эти снимки делались для глаз начальства; Немченко ядовито прибавил, что, кроме того, не понимающие дела офицеры Генерального штаба, увидев такие снимки, приказывали подшивать их к делу. Между тем наши фотографические аппараты очень хороши, и, как это ни странно, до войны французы приезжали к нам изучать их. Вся материальная часть для производства воздушной фотографии у нас вообще есть и в порядке, но ею все еще не пользуются, а способы и указания для техники этого дела настолько не выработаны, что войсковые начальники совершенно не знают ее и не в состоянии даже определить время дня, сообразно солнечному освещению, когда летчикам надо заняться снимками местности.

Если бы не случайная мысль Кудрявцева поговорить с Немченко да не случайная же мысль Немченко принести ему громадный альбом снимков Перемышля и если бы не совершенно случайный приход в это время Пустовойтенко, то не было бы того, что уже сегодня сделано, а именно по приказанию генерал-квартирмейстера: 1) Северный и Юго-Западный фронты запрошены телеграммой, сколько у них «Муромцев», сколько из них фактически несут работу по разведке и бомбометанию и какая интенсивность этой работы. Западный фронт был запрошен, в каком положении находится там воздушное фотографирование. Сообщили, что оно идет и часть позиций противника уже отпечатана в полуверстном масштабе. 2)