Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

другими претендентами. Энтузиазм, с которым элита использует свои приемы и участвует в практиках, которые поддерживают ее положение, обусловлен признанием, которое элита получает от окружающего ее сообщества.

Признание со стороны более масштабного сообщества наподобие оваций, которые получает какой-нибудь знаменитый интеллектуал, имеет свои аналоги и в таких сообществах, как мир организованной преступности, где небольшая группа пользуется уважением за принадлежность к числу киллеров, хотя свою долю славы получают и другие лица, не отличающиеся такой же «крутизной». Громадное институционализированное признание присутствует и в различных сферах в пределах правового поля – например, среди военных им пользуются асы-истребители, а спорт, конечно же, организуется вокруг того, что подобные соотносительные статусы становятся достоянием публики. Во всех этих сферах те, кто находится на вершине, заряжены энергией (и получают гораздо больше субъективного ощущения высокостатусной идентичности от концентрации на своих приемах), тогда как те, кому не удается ворваться в пространство внимания после того или иного периода попыток, оказываются деморализованными, а их исполнительское мастерство ухудшается[46].

То же самое касается признания, которое приходит от ближайшей группы поддержки. Скопления полицейских из спецподразделений или их противников, которые стремятся в дело в первых рядах, могут первоначально состоять исключительно из тех, кто энергично настроен на конфронтацию. Тем не менее в любом конкретном столкновении определенное небольшое количество этих людей будут действовать на острие атаки и брать основное действие на себя. Обе стороны приобретают еще большую подготовку к действию, тогда как остальные ограничиваются привычкой полагаться на них. Точно так же происходит в военных сражениях: солдаты, исходно имеющие боевой настрой, в дальнейшем обнаруживают, что получают эмоциональное удовлетворение, когда за ними следуют другие. Применительно к криминальным группам для анализа подобного сюжета не хватает надежных детальных свидетельств, но похоже, что в мире уличных банд чаще всего участвуют в столкновениях именно те, кто стремится быть туда принятым и продвинуться в их иерархии престижа [Jankowsky 1991]. Зарекомендовав себя, многие участники банд затем опираются на свою репутацию. Верхние пределы закона малых чисел дают о себе знать, когда происходит отсев даже среди тех, кто изначально ориентировал свою карьерную траекторию и идеализированные представления о себе на модель элиты насилия.

Когда эмоциональная энергия и инструментарий приемов элиты насилия подвергаются испытаниям, происходит не только их накопление, но и износ. В любой насильственной конфронтации присутствуют победитель и проигравший – либо противостояние заканчивается с ничейным результатом. Единственной из этих трех альтернатив, которая безусловно оказывает поддержку восходящей спирали эмоциональной энергии того, кто входит в элиту насилия, оказывается победа. Может показаться, что как только вы овладели приемами хладнокровного насилия, они станут принадлежать вам как личная собственность. Между тем существуют свидетельства, что дело обстоит не так. Например, известен случай, когда Тони Грека, киллера с высокой репутацией в своем деле, наняли для убийства еще одного такого же специалиста. Тони застиг своего соперника врасплох, поскольку ему удалось приблизиться к нему, изменив свою внешность до неузнаваемости, а затем Тони прикинулся уличным грабителем и смог достать свое спрятанное оружие раньше. После этого Тони использует уже свой обычный прием: заставляет противника сесть в машину и ехать в место, где его можно спокойно застрелить и избавиться от тела [Hoffman, Headley 1992: 9–14]. Второй киллер, предположительно, владеющий схожими приемами, понимает, что происходит, но ничего не может с этим поделать. Затем он поддается эмоциям, попавшись на удочку тактики успокоения при помощи обмана, хотя на самом деле ни один киллер в это не поверит. Противник Тони демонстрирует непривычные для человека своей профессии проявления, пытаясь торговаться и умоляя сохранить ему жизнь, а когда контроль над эмоциями был утрачен, он даже наложил в штаны, как это происходит с многими полицейскими и солдатами, оказавшимися под обстрелом (см.: [Hoffman, Headley 1992: 9–14, а также еще один пример, р. 105–107], ср.: [Grossman 2004]). Итак, даже тот, кто стал представителем элиты благодаря приемам совершения насилия, может быть «обесточен» (de-energized) и может разучиться их выполнять.

Простые противостояния между представителями элит с ничейным исходом, вероятно, не столь сильно истощают их эмоциональную энергию и уверенность в своих приемах, но, скорее всего, и не идут им на пользу. Правдоподобная гипотеза заключается в том, что если элиты насилия не одерживают победы, они теряют свое преимущество.

В большинстве сфер насилия элита укрепляет свои позиции, нападая на более слабых жертв, – ее мастерство заключается в том, чтобы увидеть и атаковать уязвимые места противников, а не их сильные стороны. Таким образом, представители элиты насилия в целом избегают противостояния друг с другом. Это идет вразрез с мифологией наподобие «Илиады» и давней традицией воображаемых представлений о насилии. В реальном мире тотального насилия увеличение количества отдельных лиц, обладающих навыками, характерными для элиты насилия, в какой-то момент привело бы к нарастанию столкновений между представителями этой элитной группы. Приведенные в этой книге доводы и прецеденты предполагают, что такие столкновения приведут к тому, что некоторые представители этой элиты будут утрачивать свою энергию и навыки.

Спорт оказывается искусственным социальным миром именно в этом отношении. Спортивные состязания организуются в виде турнирных сеток, предполагающих отсев участников, в рамках которых самым опытным участникам придется столкнуться друг с другом. Спорт представляет собой одну из форм ограниченного насилия, когда преодолению конфронтационной напряженности способствует значительная поддержка толпы зрителей и собственной команды. В атлетических соревнованиях один на один спортсмены, обладающие навыками «хладнокровия посреди горячего неистовства» тем не менее сталкиваются с пиками и спадами формы. И сами спортсмены, и их тренеры пришли к очень высокому уровню понимания своего инструментария приемов и стали использовать спортивную психологию как в виде накопленных знаний и навыков, так и в виде чрезвычайно техничного профессионализма, однако это не устраняет подобные периоды подъемов и спадов. Тенденции в результативности, наблюдаемые с течением времени в тех видах спорта, где присутствуют нападение и защита, указывают на то, что представленный выше мысленный эксперимент, в котором допускается, что обучиться приемам наиболее компетентной элиты насилия может каждый, не приведет к сколько-нибудь радикальному увеличению потолка для закона малых чисел.

Приемы, при помощи которых интеллектуальная элита доминирует над своими соперниками, представляют собой техники, наделяющие усвоенным ощущением поля. То же самое касается и приемов того небольшого числа людей, которые успешно осуществляют хладнокровное насилие. Конкретный прием работает, потому что наделяет того, кто его использует, пониманием того, как организованы позиции на поле боя: мнение о противнике составляется не только как о личности, но и с точки зрения всех уровней противостояния: судить о том, кто ведет себя горячо, а