Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

полагалась отдельная квартира. Была она небольшой, всего двадцать с чем-то квадратных метров. Зато отдельной. В августе 1974 года в семье Булгаковых родился сын, которого в честь отца назвали Владимиром.

– Женатому человеку служить легче, чем холостяку, – рассуждал Владимир Васильевич. – Потому что хозяйственные и бытовые проблемы берет на себя супруга, а ты концентрируешься на службе. В этом плане тыл у меня был надежным.

Зигзаг удачи

В апреле 1975 года старший лейтенант Булгаков (ни сном, ни духом не ведая) был выдвинут на должность командира танкового батальона, минуя ступень начальника штаба – первого заместителя комбата. «Вот это удача!» – скажет иной. Однако не надо спешить с выводами. Офицерская служба, как тельняшка: темная полоса, светлая полоса. Каждый день масса проблем, которые надо решать быстро и результативно. Каждый день полевые занятия, тактические учения, боевые стрельбы, где техника безопасности стоит на первом месте. Не дай бог случится ЧП, да еще с человеческими жертвами…

– К счастью, у меня в этом плане служба складывалась благополучно, – заметил генерал Булгаков. – Уже через год стали «сватать» на батальон. Таких случаев в полку не было в принципе. Да и не только в полку. Обычно с роты назначают на должность начальника штаба батальона, а тут сразу комбатом.

Почему выбор пал именно на Булгакова?

– Во-первых, рота у меня была отличной, и каждый год она это подтверждала, – пояснил Владимир Васильевич. – Причем она была лучшей среди танковых рот в Центральной группе войск. Во-вторых, народ-то в роте регулярно менялся – старослужащие увольнялись, на их место приходили новички, которых надо было учить заново. В-третьих, работа с сержантами, офицерами. При назначении на должность все это, разумеется, учитывалось. И потом, командир роты всегда на виду. Если в полку что-то происходит, то не говорят, что случилось в таком-то взводе или в таком-то батальоне, – обязательно скажут: «Это случилось в такой-то роте…» И то, что меня выдвинули на должность комбата, – это, думаю, была оценка командованием полка моих заслуг как командира передовой роты.

100‑й танковый полк, как уже сказано, был отличной жизненной школой, пребывание в которой окончательно отшлифовало характер Булгакова, дало ориентиры для дальнейшей службы. Владимир Васильевич с теплотой вспоминает командира полка подполковника Николая Ивановича Бухтеева, который старался выделить, продвинуть по службе перспективных офицеров. С ним, кстати, ему довелось служить не только в Чехословакии, но и в Белоруссии, когда Владимир Васильевич был командиром полка, а затем встречаться в Хабаровске, где Булгаков являлся командующим войсками Дальневосточного военного округа, о чем будет рассказано далее.

Итак, комбат. Должность серьезная. Это тебе не рота, где все под рукой. И уровень ответственности другой, и задачи масштабнее. Кроме того, в бою батальон нередко решает задачи самостоятельно, в отрыве от главных сил.

Но в апреле 1975 года старший лейтенант Булгаков мог комбатом и не стать. А случилось вот что. В декабре 1973 года полк находился на полигоне. Накануне ночных стрельб Владимира Васильевича вызвал командир полка и предупредил: «Завтра в твоей роте контрольно-смотровые занятия. Как только закончишь стрельбу, сразу вези людей в полк».

Молодой офицер почувствовал, как по спине пробежал холодок. Этих занятий в ЦГВ боялись пуще огня. Если рота получала на них двойку, то ротного с должности, как правило, снимали. Острословы сразу переименовали контрольно-смотровые занятия (по первым буквам) в «кого снимут завтра». На этот раз, казалось, под раздачу попадал старший лейтенант Булгаков. А то, что роту должен был проверять (по словам командира полка) лично командующий группой войск Герой Советского Союза генерал-полковник Иван Иванович Тенищев, только усиливало волнение.

– Тенищев был очень крутой мужик, – покачал головой Булгаков. – Он «гладил» так, что мурашки по коже бежали. В своих подчиненных я, конечно, не сомневался. Рота числилась в передовых, итоговую проверку сдала на «отлично». Но то было в октябре, а теперь стоял декабрь, многие опытные солдаты уволились, их место заняла молодежь. После ночной стрельбы люди устанут, им бы отдохнуть, но надо ехать во Френштат, а это более ста километров по скользкой дороге. Значит, доберемся в полк лишь под утро. Солдаты не выспятся и физическую подготовку запросто могут завалить. Я прокручивал в голове различные варианты. И тут пришла идея: «А что если после стрельбы не ехать на зимние квартиры, а переночевать в казарме танкового полка, расквартированного в Либаве? И наутро здесь же, на полигоне, сдать физическую подготовку». Свои соображения я доложил командиру полка. «А строевую подготовку? – спросил он. – Ты же не будешь ее сдавать в комбинезонах?» Действительно, на полигоне рота была уже неделю, комбинезоны имели, что называется, нетоварный вид. Да и кто бы разрешил в них сдавать строевую подготовку?

На зимние квартиры рота Булгакова приехала только в четыре утра. В семь часов подъем, физзарядка, утренний туалет. Решили не завтракать. «Потому что вообще ничего не сдадим, – сказал Булгаков подчиненным. – После позавтракаем». Кросс пробежали нормально, уложились в положительную оценку. В спортгородке командир роты первым подошел к перекладине и четко выполнил упражнение. Оценка – «отлично»!

– Обычно подъем переворотом я делал легко, а тут чувствую, мышцы не слушаются, – вздохнул Владимир Васильевич. – Почему-то подумал, что силовые упражнения обязательно завалим. Так и случилось. Общая оценка – «неуд». Ну, думаю, с роты снимут. А тут еще, как назло, в групповой газете появилась разгромная статья, в которой меня раскритиковали за то, что якобы я не уделял должного внимания физической подготовке подчиненных. Ну и пошло-поехало. Вот когда я понял, кто на самом деле был мне другом, переживал вместе со мной, а кто лицемерил, оставаясь в душе завистником.

С должности перспективного офицера не сняли: вступились комдив и командир полка. «Даю роте месяц, – сказал Булгакову командующий. – Через месяц приедет мой представитель и примет ее физическую и строевую подготовку». В указанный срок приехал проверяющий, и рота Булгакова уверенно сдала контрольно-смотровые занятия. До отличной оценки не хватило всего 1,5 процента, и старший лейтенант Булгаков снова стал ходить в передовиках.

А вскоре пути командира роты и генерал-полковника Тенищева снова пересеклись. В январе 1974 года на полигоне проходили дивизионные тактические учения с боевой стрельбой. На них танковый батальон после марша сосредоточился в лесном массиве, а рота Булгакова находилась в боевом охранении.

– Часов в десять утра комбат через посыльного мне передал, что в батальон едет командующий группой войск… Въезд в район обороны был как раз со стороны моей роты. И вот когда уазик Тенищева подъехал к опушке леса, перед автомобилем, словно из-под земли, вырос часовой с автоматом. «Стой!» – скомандовал солдат. «Что