Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни - Ольга Владимировна Растегаева

И хотя все эти представления были забавны, мне хотелось не лубочных сцен, а настоящей жизни аборигенов. И я полетела вглубь острова.

Речные люди

Я сидела в ВИП-зале аэропорта Маунт-Хагена и ждала вылета нашего джета. Все бы ничего, если бы зал для пассажиров частной авиации не находился на задворках аэропорта, рядом с терминалом карго, куда из столицы несколько раз в день доставляли грузы. В комнате плохо пахло из туалета, дверь туда не закрывалась. Я сидела на грязном диване, просиженном не одной богатой задницей за долгие годы, и рассматривала картину на стене. Самой картины не было, заботливо прибита была только светлая рама. Мы ждали, пока наш самолет загрузят всем необходимым и совершат все предполетные приготовления. Как потом оказалось, пилот попросту заклеивал скотчем дверь, которая сильно вибрировала во время полета.

Вдруг я услышала вой. Протяжный людской хор из десятков голосов. Я с ужасом вышла из ВИП-зала, чтобы узнать, в чем дело. Носильщики как ни в чем не бывало возили на тележках кипы свежих газет, чей-то багаж и гроб. Под крышей на стеллаже стоял еще один. В ожидании покойника, протягивая руки за решетку аэропорта, выли его многочисленные родственники.

В Папуа – Новой Гвинее ушедших из мира сего на чужбине предпочитают хоронить на родине, и если смерть застигла человека вдалеке, то тело его стараются вернуть в родные земли, если у общины хватает денег на репатриацию. Распорядитель нашего рейса, седовласый новогвинеец с красным ртом, отловил меня у терминала карго и сказал, что скоро посадка.

«Они воют», – констатировала я. «Да, это тут каждый день происходит. Это зона выдачи покойников. Все ждут, когда им выдадут гроб. Они будут реветь и плакать, а затем увезут его в деревню. А может, и привезут обратно на обмен, тут часто путают гробы», – отчитался менеджер.

Маленькое происшествие лишь добавило впечатлений в полетную программу дня, и полтора часа спустя наш самолет, оставив позади аккуратные коричневые огороды Маунт-Хагена, пробравшись через облака, нависшие над горной грядой, пролетев сотню километров над зеленой чащей, приземлился прямо на траву на берегу реки Каравари, притока Сепика. Работник аэропорта, здания которого не было, размахивал флажком, показывая пилоту на парковку, которой не существовало. Слух о том, что сегодня прибудут гости, видимо, разошелся по окрестным деревням быстро. На зеленой лужайке, где остановился самолет, за нашей суетой наблюдали сотни глаз. Это были встречающие.

Мужчины и женщины, подростки и малыши стояли группами поодаль, стесняясь подойти ближе. Они следили за каждым нашим движением. Я расчехлила камеру и пошла знакомиться сама. Общего языка для общения не было, и это из 800 возможных! В регионе Сепик говорят более чем на двухстах пятидесяти языках, местные общаются на своем племенном, некоторые владеют ток-писином, немногие знают английский: лишь те, кто работает в Karawari lodge – единственном на три тысячи километров кусочке цивилизации в этой местности, да учителя, которых мы встретим позже в деревенских школах.

Позировать речным людям нравилось. Мужчины и дети принимали горделивые позы, вытягивали плечи, надували животы и напускали серьезный вид. Мы вместе рассматривали получившиеся кадры – все были довольны. Наконец весь необходимый груз погрузили на лодку, и мы пошли по реке Каравари в направлении лоджа, где мне предстояло провести несколько ночей вдали от цивилизации, прямо в джунглях.

В первую ночь бушевала гроза. Сквозь кромешную тьму прорывались молнии, грохотал гром. Дождь пробирался каплями через плетеную крышу моей хижины, ручейки воды стекали прямо под кровать. Генераторы в лодже отключают на ночь из-за экономии топлива, поэтому в черной ночи раскаты грома казались неимоверно громкими. Утихомирилась стихия лишь к рассвету, зарницы потухли, тучи уползли за вулкан, а промокший лес наполнился фантастическими, какими-то доисторическими звуками пения птиц.

Сразу после завтрака наша маленькая группа исследователей – я и случайные попутчики, ученые из американских университетов – отправилась в путешествие по реке в надежде на знакомство с местной публикой. После ночных ливней вода Каравари стала темно-коричневой. Течение несло сломанные ветви, тем, кто передвигался по мутной воде на плоскодонках, приходилось прилагать больше усилий и с силой налегать на весло. Каждый раз наш капитан, завидев очередную лодку, моментально сбавлял ход, чтобы волны от моторки не опрокинули утлые суденышки папуасов.

Это место точно можно было назвать красивейшими задворками планеты. На тысячи километров нет никаких признаков цивилизации: ни магазинов, ни заправок, ни вышек сотовой связи, ни электричества – ничего, что уродовало бы пейзаж, ничего, что напоминало бы о том, что где-то там, в полутора часах лета от реки, стоят шумные города. Лишь несколько деревень с десятками тростниковых хибар на сваях, «летними кухнями», площадками для игр.

Речные люди – каремы, ятмулы и ямандины – живут, как и сотни лет назад, мало контактируя с кем-либо. Это им не нужны деньги. Мужчины валят пальмы саго, из сердцевины которых женщины делают муку, а затем пекут безвкусные лепешки и варят розовое месиво – похожую на студень кашу. Женщины ловят, а затем коптят рыбу, возятся с детьми и обустраивают нехитрый быт. Они не жадны и, как бы мы ни верили мифам, не жестоки. Они заботятся о своих соплеменниках, делятся всем – от еды до табака.

Вся их жизнь проходит в тесной связке с рекой. Она кормилица, прачечная и дорога. Она единственный и жизненно важный способ путешествовать между деревнями, которые выглядят очень похоже.

В каждом таком поселении детвора, бегающая голышом почти до пубертата, играет в волчки, ловко прыгает с утесов и деревьев в бурые воды, совершенно не боясь крокодилов. Местные рептилии хоть и недотягивают размерами до африканских, но больно укусить могут. Но никто про это не думает: ни купающиеся с визгом дети, ни их мамы.

Женщины ходят нагими, лишь бедра прикрыты юбками из листьев пандануса. Я старалась не обращать внимания на анатомию, но порой ловила себя на том, что то и дело изучаю женскую грудь, которая наглядно давала представление о том, что происходит с женским телом, если не носить бюстгальтер, не пользоваться кремами от растяжек, долго кормить малышей.

Вечером у нас состоялся вполне научный разговор с новыми друзьями о непохожести наших миров. Мы уж тут точно пришельцы – со своими модными гаджетами, технологически удобной одеждой, полной косметичкой лекарств и даже обычной деревянной кроватью. Но, по счастью, мы не можем испытывать превосходства. Мы пользуемся благами цивилизации, радуемся