Семнадцать героев Морского кадетского корпуса выпуска 1871 года. От турецкого Сулина до японской Цусимы - Константин Григорьевич Озеров

class="p1">Об этом периоде, когда пополнялся экипаж, осталась интересная запись в одном из писем матроса-писаря В. А. Смородова своей матери, оправленных в 1904–1905 гг. В одном из них он упоминает командира «Сисоя Великого». С М. В. Озеровым матрос первый раз встретился 11 июня 1904 г., когда он прибыл на броненосец для прохождения службы и его потребовал к себе командир. Процитируем впечатления человека, умевшего грамотно и литературно излагать свои наблюдения: «С трепетом вошел я в капитанскую каюту. Сидевший за письменным столом солидный с длинной с проседью бородой и капитанскими погонами ласково поздоровался со мной, осведомился, нравится ли мне служба на море и не против ли моего желания я переведен на «Сисой Великий». По получении моего ответа пристальные глаза командира успокоили меня лаской, и я вышел».

На старом броненосце было заменена и усилена артиллерия, перекованы котлы, укреплена броневая обшивка. «Сисой Великий» был подготовлен к бою благодаря энергии командира и его бесценным помощникам, офицерам, прошедшим с «Сисоем» китайскую кампанию. Это были: старший офицер Георгий Авенирович Ивков и старший механик Северин Эдуардович Боровский. Собравшись втроем, они разработали план первоочередных дел. Работа закипела. И тем не менее забот было еще по горло. Они требовали дополнительных денег, специалистов, оборудования и рабочих рук. А Главный командир флота и Кронштадского порта А. А. Бирилев занял странную позицию. Он «сокращал перечни необходимых работ» на кораблях, готовившихся на Дальний Восток.

«М. В. Озеров продолжал настаивать, подавать А. А. Бирилеву рапорты»[161], докладные и записки, «выколачивая» все нужное для корабля. А в ответ начальник Кронштадтского Порта А. А. Бирилев, сам в прошлом бывший командиром «Сисоя Великого», слал оскорбительные отписки: «Плавал броненосец до сих пор без переделок, поплавает и еще». Ни к чему не привели и обращения к непосредственному начальнику М. В. Озерова контр-адмиралу Д.Г. фон Фелькерзаму, который отвечал за отряд «старых» броненосцев эскадры. Сохранился ответ фон Фелькерзама на одно из писем командира «Сисоя Великого»: «Совершенно соглашаясь с законностью требования, ничего не могу сделать против категорического запрещения Главного командира портов»[162].

Истоки будущей трагедии видны в показаниях флагманского механика 2-ого отряда эскадры подполковника В. А. Обнорского, сказавшего, что лишь «Сисой Великий», «Александр III», «Наварин» и «Дмитрий Донской» были готовы для ухода, на остальных же было много неоконченных работ и по механизмам и по корпусу[163].

Итак, работы по механизмам и корпусу на тех броненосцах, на которые возлагали все надежды, были не окончены. Стрельбы из многих орудий не произведены. Ходовые испытания не осуществлены в полном объеме. Из-за перегрузки броненосцев нового типа резко снизилась их остойчивость. Так как Главный Командир флота А. А. Бирилев не приказал провести измерения остойчивости четырех громадин «Князь Суворов», «Александр III», «Орел», «Бородино», то командующий эскадры Рожественский издал приказ, от которого у офицеров «не могли не подняться волосы дыбом»[164]. Смысл приказа № 7 от 28 июня 1904 г. заключался в том, что из-за низкой остойчивости броненосцев нового типа, им, в случае получения даже небольших надводных пробоин, приходилось бы так маневрировать, что всякий эскадренный строй приходил бы в полный беспорядок.

26 сентября 1904 г. в Ревеле прошел высочайший смотр эскадры. Надевали полную парадную форму. Команда была одета «в первый срок» и была на шканцах выстроена по оба борта. Государь, приехавший в Ревель с поездом, на катере обходил всю эскадру, начиная с новейших броненосцев.

Подойдя к борту, он поднимался на спардек, здоровался с командой, проходил на задний мостик и обращался с воодушевляющей речью к офицерам и команде. «Речь государя была покрыта криками «Ура!».

Государь Николай II, Генерал-Адмирал Великий князь Алексей Александрович, Адмирал З. П. Рожественский, командир «Сисоя Великого» М. В. Озеров во время осмотра II-ой Тихоокеанской эскадры. На борту броненосца «Сисой Великий»

На гравюре из «Летопись Русско-японской войны» «Сисой Великий» нарисован сверху в левом углу

Долгий путь русской эскадры под командованием вице-адмирала З. П. Рожественского из Кронштадта до Цусимы подробно описан в моей с отцом книге «Правда о броненосце «Сисой Великий». С 2000 г. книга издавалась трижды. И в интернете представлены ее электронные версии. Не буду повторять опубликованный материал. Укажу лишь то, что для издания третьей расширенной версии книги в 2017 г. было изучено 147 источников. В их круг вошли новые книги о войне 1904–1905 гг., показания офицеров 2-ой Тихоокеанской эскадры, архивные данные. Книга стала больше на 70 страниц.

Приведу здесь несколько фактов о боеготовности «Сисоя Великого» и его героическом сражении в Цусиме.

• Пока эскадра стояла у Мадагаскара производились учения: несколько раз стреляли и маневрировали. Про стрельбу адмирал З. П. Рожественский сказал в приказе, что это было «бесполезным выбрасыванием боевых снарядов», а маневрирование «было нехорошее». Однако В. П. Костенко отметил, что когда проверили попадания в неподвижные щиты, то увидели, что «и на этот раз наши «старички» из своих старых орудий дали лучший результат, чем новые броненосцы»[165].

Броненосец «Сисой Великий»

«Сисой Великий» в Индийском океане. 1905 г.

• Большой знаток источников по истории флота и великий писатель В. С. Пикуль также отметил в своем историческом романе «Три возраста Окини-Сан»: «С мостика «Суворова» штабисты свысока поглядывали на старые корабли. Но именно эти «старики», имевшие экипажи с большим опытом, показали прекрасное маневрирование и четкую организацию стрельбы»[166]. Они с первых залпов разнесли все целевые щиты.

• Адмирал З. П. Рожественский на одном из совещаний категорически запретил командирам сдирать обшивку и выбрасывать дерево за борт. Запрещено было даже сдавать его на хозяйственные транспорты. Приказ мотивировал тем, что «мебель и отделка слишком дорого стоят, чтобы их портить и выбрасывать»[167]. Но М. В. Озеров, а также барон Б.А. фон Фитингоф («Наварин»), А. А. Родионов («Адмирал Нахимов»), И. Н. Лебедев («Дмитрий Донской») «сочли своей нравственной обязанностью ослушаться адмирала»[168]. И правильно сделали.

• Забегая вперед, скажем, что другие корабли, сохранившие дорогое убранство кают-компаний, полыхали, по красноречивому замечанию свидетеля Цусимского побоища, «как деревенские избы»[169].

• Известно, что адмирал Рожественский во время похода не сдерживал свои эмоции, если какое-нибудь судно нарушало строй. В таких случаях, как свидетельствует А. С. Новиков-Прибой в «Цусиме»: «сразу же нарушалось и душевное равновесие адмирала. Он моментально вскакивал с кресла и, беснуясь, начинал кричать. Сначала по адресу провинившегося корабля слышалась только ругань, самая отборная и фантастичная, а потом уже следовал приказ, поднять «Идиоту» выговор. Все знали, что речь идет гвардейском крейсере «Адмирал Нахимов». Во время маневров