Сказание о Русской земле. Варяги - Валерий Салфетников

Чтобы понять, в каком положении оказался крейсер «Изумруд», представим себе поле боя и на нём заглохший танк. Несмотря на то, что танк обездвижен, он вполне способен крутить башней во все стороны и стрелять из пушки. А вот если этот танк завалить на бок, то и вращать башню он уже не сможет.

Вот в таком положении находился корабль, оказавшись совершенно беспомощным перед лицом врага. Снять команду с сильно накренившегося корабля на берег быстро не удалось бы. Пришлось бы это делать под огнём японских пушек, расстреливавших неподвижный крейсер почти в упор. А это неминуемо привело бы к большим потерям среди моряков.

После жестокого обстрела, японцам ничего не стоило бы захватить беззащитный корабль. Снимать «Изумруд» с камней японцам и не нужно было, а вот поднять флаг Восходящего солнца вместо Андреевского флага они бы смогли. И чего бы тогда стоили предыдущий героизм и самоотверженность команды «Изумруда», если бы корабль всё равно достался бы врагу, даже в таком виде.

Именно поэтому, взвесив все возможные варианты, командир крейсера «Изумруд», капитан 2-го ранга барон Ферзен Василий Николаевич и принял такое трудное для себя решение. Осуждать его за это никто не имеет права, потому что результатом его решения стало сохранение жизни и воинской чести всей его команды, а это 354 человека.

Матросы и офицеры с «Изумруда» возможно поначалу были огорчены такой вот гибелью корабля. Однако потом, они всё же поняли, что же такого совершил их командир. А он, ни много ни мало, избавил их от позора плена и сохранил все их жизни, все до единой, а это дорогого стоит.

Почему же тогда в романе «Цусима» появилась глава, в которой сделан намёк на трусость командира «Изумруда»? Да ещё при этом личность барона Ферзена показана не с лучшей стороны.

Алексей Силыч Новиков-Прибой в своём романе «Цусима» редко прибегал к собственным комментариям каких-либо событий. Основу его повествования составляют рассказы матросов и офицеров о своих кораблях. Мало вероятно, что матросы с «Изумруда», после своего спасения, стали бы рассказывать мерзости про своего командира. Хотя для любого русского офицера – трусость считается самым подлым поступком, на который вообще способен человек. К счастью, среди команды «Изумруда» не нашлось такого моряка, согласившегося опорочить своего командира.

А вот автор «Цусимы», матрос с другого корабля, о команде «Изумруда» после того, как крейсер был взорван, написал такие строки:

«От безделья не только команда, но и офицеры постепенно разлагались. Среди них только один человек не поддавался распущенности – прапорщик Шандренко. Он держался уединенно, мало с кем разговаривал, и никто не подозревал, что этот упрямый украинец ведет дневник. Но если бы кто из офицеров заглянул в эту маленькую в коричневом переплете, сильно потрепанную книжечку, то пришел бы в негодование и задохнулся от ярости, читая страшные строки.»

Прапорщик Шандренко не был членом команды крейсера. Во время стоянки у Мадагаскара его направили на «Изумруд» для усиления офицерского состава механической части крейсера. Как известно, крейсер «Изумруд» прибыл к Мадагаскару 1 февраля (14 февраля) 1905 года, в составе Догоняющего отряда.

А уже 3 марта (16 марта) 1905 года эскадра адмирала Рожественского направилась от Мадагаскара во Владивосток. В общей сложности прапорщик Шандренко провёл на борту «Изумруда» около трёх месяцев, и судя по записям в его дневнике, с командой крейсера он так и не успел найти общий язык.

В императорской России – воинское звание «прапорщик» было офицерским, соответствующим в современной армии младшему лейтенанту. Однако на флоте первым офицерским званием считался – «мичман», то есть обер-офицер корабельного состава X класса, согласно Табели о рангах. В сухопутной армии этому воинскому званию соответствовало обер-офицерское звание «поручик», или старший лейтенант в современной армии.

Кроме корабельного состава, на флоте имеется ещё и береговой состав.

Вот в этом береговом составе и было первое офицерское звание – прапорщик по адмиралтейству, обер-офицерское звание XIV класса, согласно Табели о рангах. Чин прапорщика по адмиралтейству присваивался только в военное время лицам, окончившим ускоренный курс офицерского училища или чинам унтер-офицеров, от фельдфебеля и выше, а также вольноопределяющимся (так называли добровольцев в военное время при мобилизации), имеющим образование выше четырёх классов.

Прапорщик Шандренко был человеком без военного образования, никогда не служившим на кораблях, однако добровольно пошедшим в армию в военное время. Теперь становится ясно, почему специалист по паровым машинам, случайный офицер, прапорщик Шандренко не был принят командой «Изумруда» в свой коллектив.

Оттого-то столько негативных комментариев нашёл Новиков-Прибой в его дневнике относительно самого крейсера, его команды и, естественно, командира. К слову, капитан 2-го ранга Ферзен командовал «Изумрудом» с октября 1902 года, без малого три года. За это время Василий Николаевич хорошо изучил свой корабль и команду. Он был честным, принципиальным, заботливым и внимательным командиром. По всей видимости, матросы его любили, а офицеры уважали.

Прапорщик Шандренко вёл дневник, который в последствии оказался в архиве писателя Новикова-Прибоя. Вот некоторые записи из этого дневника:

«Удивительно то, что теперь выискивают некоторые господа оправдание относительно взрыва крейсера. Дело дошло теперь до того, что хотят всё свалить на машину: якобы потому и во Владивосток не попали. А ведь это наглая ложь.»

«Мы чувствуем, что командир боится идти во Владивосток, боится попасть на батареи и выжидает здесь – авось мир будет заключен. Мне так противно всё это, если бы я мог уйти, то ушел бы как можно скорее от этих кровопийц нашей родины. О, как я ненавижу их! Все до того подлы, что считают поступок с крейсером «Изумруд» вполне правильным и даже себя вполне в герои зачисляют. Об орденах Георгия мечтают.»

Новиков-Прибой, собирая материал о крейсере «Изумруд», вряд ли встречался с кем-либо из его матросов. Единственным источником для него стал дневник прапорщика Шандренко. Самого Шандренко автор «Цусимы» тоже, скорее всего, не видел. К Алексею Силычу в руки попал только его дневник. Ведь даже имя этого прапорщика нигде не указано, и скорее всего, осталось не известным.

А может быть матрос Новиков специально не стал его указывать, ведь Шандренко был береговым офицером и потому уважением у корабельного состава не пользовался.

В России есть незыблемая многовековая традиция – к врачам, учителям и флотским офицерам обращаются исключительно по имени и отчеству. Новиков-Прибой служил матросом на броненосце «Орёл» и прекрасно об этом знал. Ведь своего командира матрос Новиков уважительно называет – капитан 1-го ранга Юнг Николай Викторович.

Прапорщик Шандренко встречается в романе «Цусима» всего