Сказание о Русской земле. Варяги - Валерий Салфетников

лишь дважды: как упрямый украинец и как автор дневника с гневными записями о командире и команде крейсера «Изумруд», уже после его взрыва. Маловато информации, но всё же об этом прапорщике можно ещё кое-что узнать, если немного поразмыслить.

Автор «Цусимы», как бы невзначай, указал на то, что Шандренко – украинец, хотя в 1905 году такого слова никто слышать не мог. То, что прапорщик родился в одной из Малороссийских губерний – не было ничего удивительного, ведь на Русском императорском флоте служили в основном русские. А тогда еще никто не делил русский народ на русских, украинцев и белорусов, все были едины. Роман "Цусима" вышел в свет в 1930 году. А к тому времени, в основном стараниями Владимира Ильича Ленина, название малоросс уже вышло из употребления и было заменено на украинец.

Поэтому фраза в тексте «упрямый украинец» означает лишь то, что этот человек наш, советский, потому и правдивый, в противовес командиру крейсера барону Ферзену, символизирующему ненавистный царизм. Ведь как писатель рассказал о происхождении Василия Николаевича Ферзена:

«Остзейский край насыщал царский флот немалым количеством разных баронов. Были среди них хорошие и плохие, умные и глупые. Но все они, как правило, зарекомендовали себя во флоте большими формалистами. Когда-то их предки участвовали в крестовых походах. Они гордились этим и ко всем русским офицерам, а тем более к матросам относились с большим презрением. Царское правительство, однако, дорожило ими. Ведь никто так не подавлял всякое стремление к свободе, к критике морских порядков, как эти буквоеды законов и циркуляров.

Командир крейсера «Изумруд», капитан 2-го ранга Ферзен, также был выходцем из Остзейского края, но он считался лучше своих сородичей.»

Получалось так, что «наш украинец», представитель советской родины, клеймил позором забугорного барона из Остзейского края. Этот край, ко времени написания романа, уже не был Курляндией, Лифляндией и Эстляндией, а превратился в независимые от Советского Союза прибалтийские республики: Эстонию и Латвию.

Прапорщик Шандренко был смелым и амбициозным человеком, этого у него не отнять. А вот насчёт его профессиональных качеств, есть большие сомнения. Нигде ничего не сказано о его каком-либо участии в жизни корабля.

Когда «Изумруд» уходил от преследовавших корабль японских крейсеров, в его машинном отделении и кочегарках люди работали на пределе своих возможностей. В какой-то момент металл не выдержал и лопнула паровая магистраль, питающая кормовые механизмы.

Прапорщик Шандренко, несмотря на то, что был прикомандирован к механической части корабля, не вмешивался в суть происходящего, а будто пассажир, наблюдал за тем, что творилось вокруг. В его дневнике появилась запись о возникшей панике на корабле, о беспомощности командира, и что положение спас кочегар Гемакин, вместе с одним из машинистов.

Даже фамилию машиниста, своего подчинённого, прапорщик забыл указать, скорее всего он её попросту не знал. Но поступок кочегара и машиниста, в своём дневнике Шандренко отразил как геройский.

Откуда же мог взяться этот «беспристрастный летописец» на крейсере?

Известно лишь то, что на «Изумруд» прапорщика Шандренко перевели для усиления офицеров механической части, во время стоянки на Мадагаскаре. Для общего понимания, Мадагаскар – это остров в юго-восточной части Африки, который никогда не имел отношения к Российской империи. Поэтому русского гарнизона там попросту быть не могло. Прапорщик Шандренко мог оказаться в районе Мадагаскара только прибыв туда с эскадрой Рожественского, в составе команды одного из кораблей.

По всей видимости, прапорщика перевели на «Изумруд» с корабля, который прекратил своё участие в дальнейшем походе эскадры. Иначе, какой был смысл снимать офицера-механика с одного боевого корабля, чтобы усилить им другой.

Скорее всего, прапорщик Шандренко был переведён с того корабля, который возвращался обратно в Россию. Как известно, адмирал Рожественский отправил "домой" один корабль, считавшийся обузой всей эскадры. Таким судном оказался транспорт «Малайя». Причиной отправки «Малайи» были частые поломки машин.

Прапорщик Шандренко, механик с "Малайи", скорее всего, упросил кого-то, чтобы его перевели на другой корабль, идущий на войну. Этим кораблём и оказался крейсер «Изумруд». Ведь транспорт «Малайя» забрал с собой обратно в Россию всех больных эскадры, возможно даже кого-то из механиков с «Изумруда».

Настойчивый прапорщик, по всей видимости, узнал от больных, кто из них механик и с какого он корабля, остальное было уже делом техники. Таким образом, прапорщик Шандренко, скорее всего, навязался на крейсер «Изумруд», ведь не зря же автор «Цусимы» назвал его упрямым.

На другой корабль Шандренко попросту не хотели брать, зная что он механик с транспорта «Малайи». Ведь в эскадре Рожественского ни для кого не было секретом, что «Малайя» страдала в основном из-за проблем с механизмами. А вот на крейсере «Изумруд», пришедшем на Мадагаскар с другим отрядом кораблей, ничего не знали о «талантах» прапорщика механической части, потому и согласились взять его на свой корабль.

Алексей Силыч Новиков-Прибой в деталях рассказывал в своём романе «Цусима» о том, что происходило на каждом корабле во время похода и сражения. Однако о крейсере «Изумруд» известны лишь сухие сводки на протяжении всего романа.

Про броненосец «Бородино» написано гораздо больше и во многих подробностях, хотя с этого корабля спасся только один матрос из всей команды (865 человек), старшина Семён Семёнович Ющин. С ним матрос Новиков познакомился в японском плену и подробно записал в свою тетрадь всё, что знал и видел Ющин.

С крейсера «Изумруд» спаслось 354 человека, однако подробных данных про этот корабль в романе нет. Отсюда можно сделать следующий вывод, если уж никто из изумрудовцев в японский плен не попал, то матросу Новикову не у кого было брать информацию о том, что происходило на крейсере «Изумруд». После окончания Русско-японской войны, пленных русских моряков возвращали на Балтийский флот. А вот матросы с крейсера «Изумруд» до окончания своей службы находились во Владивостоке. Там же их демобилизовывали, и оттуда они разъезжались по своим домам, откуда кто призывался.

Тогда царское правительство сократило сроки службы морякам, участвовавшим в боевых действиях на море. По увольнению со службы им выплатили повышенное жалование, а также выдали новое обмундирование. Даже те, кто находился в плену, по возвращении получили годовое содержание и тёплые вещи. Таким образом, государство показывало, что простой матрос был не виноват в той участи, которая ему досталась.

А вот адмиралы и офицеры, виновные в сдаче кораблей противнику, предстали перед судом. Многих из них приговорили к расстрелу, однако никто из них не был казнён. Царь всех их пожалел.

По окончании войны, Япония начала возвращать пленных русских моряков. Вернулся и матрос Новиков, получив недоплаченное жалование и зимнее обмундирование. Однако