Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

оплодотворен потоком латинских слов. Римским богам возводились храмы, но простонародье по-прежнему чтило кельтские празднества и божества. Даже в городах корни, пущенные Римом, оказались недолговечными. Народ флегматично покорился той власти, которая даровала ему плодотворный мир и такое благополучие, какого не узнает этот остров до самого начала индустриальной революции.

VI. ВАРВАРЫ

Решение Августа и Тиберия прекратить попытки покорения Германии явилось стержневым событием римской истории. Если бы Германию удалось завоевать и романизировать так же, как и Галлию, почти вся Европа к западу от России могла получить единую организацию, единое правительство, единую классическую культуру, может статься, даже единый язык; при этом Центральная Европа выполняла бы роль буфера между цивилизацией и теми восточными ордами, чье давление на германцев заставило последних вторгнуться в Италию.

Мы называем их германцами, но сами они никогда не пользовались этим именем, и никому не известно, когда оно возникло[94]. В классические дни они являли собой смесь независимых племен, занимавших ту часть Европы, которая лежит между Рейном и Вислой, между Дунаем и Северным и Балтийским морями. Понемногу, за те два века, что протекли между Августом и Аврелием, они перешли от кочевой охоты и скотоводства к земледелию и жизни в деревнях; но они по-прежнему оставались еще настолько кочевниками, что быстро истощали обрабатывавшуюся ими землю, а затем снимались с места, чтобы завоевать новые акры мечом. Если верить Тациту, война доставляла германцам величайшее удовольствие.

Обрабатывать землю и ждать, пока она не начнет приносить регулярные урожаи, не в характере германца; куда легче убедить его напасть на врага и принять почетные раны на поле боя. Пожинать в поте лица то, что может быть добыто ценой крови, является, во мнении германцев, слишком малодушным принципом, недостойным солдата{1293}.

Римский историк, сокрушающийся о падении своего народа во времена роскоши и мира, описывал воинские качества германцев с преувеличениями, свойственными моралисту; он рассказывал о германских женщинах, подстрекающих своих мужей к битве и часто сражающихся с ними в одном строю. Бегство от врага означало позор на всю жизнь, во многих случаях приводило к самоубийству. Страбон описывал германцев как народ «более дикий и высокорослый, чем галлы»{1294}, и Сенека, словно бы начитавшись Тацита, выводил зловещее заключение: «К этим крепким телам, к этим душам, не ведающим о наслаждении, роскоши и богатстве, добавь толику тактического умения и дисциплины — о большем я и не говорю; ты (римлянин) сможешь отстоять свое в борьбе с этим народом только в том случае, если вернешься к доблести своих отцов»{1295}.

В мирное время, сообщает Тацит, эти воины были в противоположность дням войны вялыми и праздными. Мужчины проводили большую часть времени (надо полагать, поохотившись или сжав урожай перед этим) за обильными пирами, поедая горы мяса и выпивая реки пива, пока женщины и дети выполняли домашнюю работу{1296}. Германец получал свою жену у ее отца, даря ему оружие или скот; он имел власть над жизнью и смертью как жены, так и рожденных ею детей, при этом, правда, его решения должны были получить одобрение племенного собрания. И тем не менее женщины были у германцев в большом почете, нередко их просили решить возникавшие внутриплеменные споры, и они наравне со своими мужьями пользовались правом на развод по собственному желанию{1297}. У некоторых вождей было по нескольку жен, но рядовая германская семья была моногамной, а взаимная супружеская верность (уверяют наши авторы) была весьма высока. Прелюбодеяние было «редким явлением», и женщина-прелюбодейка наказывалась тем, что ее остригали и обнаженной прогоняли по улицам, нанося по пути удары бичом. Если таково было желание жены, она могла делать аборты{1298}, но обыкновенно она рождала за свою жизнь много детей. Мужчина, не имевший детей, был такой редкостью, что завещаний не существовало: считалось, что собственность семьи должна переходить от отца к сыну из поколения в поколение{1299}.

Население разделялось на четыре класса: 1) крепостные, некоторые из них были рабами, большинство — сервами, прикрепленными к земле и обязанными платить землевладельцу натурой; 2) вольноотпущенники — лишенные гражданских прав арендаторы; 3) свободные — землевладельцы и воины; 4) знать — землевладельцы, возводившие свои родословные к богам, но опорой их власти являлись крупные состояния и вооруженные телохранители (comites, спутники, «графы» counts). Племенное собрание состояло из знати, стражей и свободных общинников; германцы являлись на него вооруженными, избирали главу племени или царя, одобряли законы, вынесенные на обсуждение, ударяя копьем о копье, или отвергали их громким негодующим криком. Второй и третий классы отчасти занимались ремеслом и обрабатывали металлы, в чем германцы не знали себе равных; из четвертого вышли лорды, дворяне и рыцари феодальной Германии.

Эта простая социальная организация дополнялась довольно тонкой культурной надстройкой. В это время религия только-только приобрела свою форму, превратившись из почитания природы в культ антропоморфных богов. Тацит называет их Марсом, Меркурием и Геркулесом — речь шла, вероятно, о Тиу (Тор), Вотане (Один) и Донаре (Тор); в англоязычных странах до сих пор невольно вспоминают их имена, а также имя Фрейи, богини Любви, произнося названия четырех дней недели. В их пантеон входила дева Мать Земля (Hertha), которую оплодотворял бог неба; пантеон дополнялся феями, эльфами, кобольдами, водяными, великанами и карликами, соразмерными любому сколь угодно горячему воображению и запросам. Вотану приносились человеческие жертвы, другим были любезны жертвенные животные. Культовые церемонии совершались под открытым небом в лесах и рощах, потому что германцы считали абсурдным заключать природный дух в жилища, построенные руками человека. Здесь не существовало мощного жреческого класса, наподобие друидов в Галлии и Британии, однако имелись жрецы и жрицы, руководившие религиозными обрядами, председательствовавшие на судебных разбирательствах и предсказывавшие будущее, изучая движение и ржание белых коней. Как и в Галлии, здесь имелись сказители, воспевавшие в суровых стихах легенды и исторические предания своих племен. Читать и писать умело незначительное меньшинство, которое приспособило латинские буквы для записи своих «рунических текстов», иными словами, создав на их основе рунический алфавит. Искусство германцев было примитивно, однако они изготавливали и достаточно мастерские изделия из золота.

Когда Рим отвел свои легионы из Германии, Империя сохранила контроль над течением Рейна от его истоков до устья и поделила эту величавую долину на две провинции — Верхнюю и Нижнюю Германии. Последняя включала в себя Голландию и Рейнланд к югу от Кельна. Этот некогда прелестный город, известный римлянам под названием Колонии