Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли

Летом 2009 года произошло сразу несколько важных событий. Во-первых, Гэри вышел в отставку. Затем нам объявили о реорганизации. Меня, Уэйда и еще троих художников переводили в фотографический отдел. В обмен такое же количество фотографов переходило в отдел графики. РЭНДАЛЛ БОГГЗ, один из художников нашей секции, вообще пропал с работы – как будто растаял в воздухе.

Этому не предшествовали никакие знаки: все мы, однажды явившись на работу, обнаружили, что его загородка пуста. Оттуда исчезло все: компьютер, ноутбук, книги, рисунки – ничего не осталось. Даже в ФБР такое внезапное исчезновение коллеги – случай из ряда вон выходящий. Рон с Гэри не говорили нам, что происходит, хотя мы настойчиво расспрашивали. Он что, заболел? Попал в неприятности? Его уволили? И что, мы следующие?

– Нет-нет, – отвечали они. – Не драматизируйте. Его на время перевели в полевой офис, скажем… по медицинским причинам.

Не знаю, поверил ли хоть кто-нибудь в отделе их уверениям, но я сразу подумала: «Вранье». Причина моего скептицизма заключалась в том, что меня вызывали в офис главного инспектора давать показания об одном инциденте, произошедшем год назад. Я вошла в компьютерную комнату за внешним жестким диском с материалами по проекту «Ферма Трупов», но его там не было. Тут один из коллег вспомнил:

– Я видел, как Рэндалл его унес.

У меня чуть дым не повалил из ушей.

Рэндалл был, мягко говоря, одним из самых неприятных сотрудников отдела. С коллегами он держался высокомерно и пренебрежительно, к начальству старался всячески подольститься и отнюдь не всегда придерживался правды. В каждой организации есть свой Рэндалл, и ФБР не было исключением. В мой первый месяц в Бюро он намеренно унизил меня перед всем отделом, когда я задала вопрос насчет документирования места преступления, сказав:

– Я вам попробую объяснить, хотя вы вряд ли поймете.

Рэндалл не спрашивал разрешения взять жесткий диск и прекрасно знал, что я его не дам. По условиям соглашения с Фермой Трупов доступ к данным могли иметь только те, кто непосредственно участвовал в проекте. Это была я, как инициатор проекта, затем Уэйд, фотограф Джефф, строитель моделей Керк и специалист из юридического отдела, следивший за соблюдением процедур.

Все связанное с проектом находилось на этом диске: сканы черепов, прижизненные фотографии, медицинская информация о донорах, антропологические данные и прочее. Это была «личная информация», а насчет нее у нас очень строгие правила. Прежде чем проект с Фермой Трупов был одобрен, он прошел проверку во внутреннем совете по процедурам, который должен был убедиться, что никакая личная информация о донорах не будет разглашена.

Рэндалл вел собственный исследовательский проект – разработку программы, которая должна была создавать цифровые лицевые аппроксимации автоматически. В нее уже вложили миллионы долларов, но результаты были совсем не впечатляющие. Неважно, насколько различались черепа, аппроксимации выходили практически идентичными. Программа не позволяла добавлять глаза и волосы, поэтому получались лысые оранжевые сонные манекены.

Меня беспокоило – помимо того факта, что он завладел информацией, не принадлежавшей ему, – что Рэндалл может использовать данные с Фермы Трупов для своего ПО.

Как у большинства сотрудников нашего отдела, у меня было за эти годы несколько стычек с Рэндаллом. Я знала, что не стоит идти к нему и напрямую спрашивать, какого черта он похитил исследовательский материал, который ему не принадлежит, и потому обратилась к Гэри.

– У него же есть секретность. В чем проблема?

Мне нравился Гэри как начальник, но Рэндалл был его любимчиком. Гэри часто говорил, какой он «гениальный», и в его глазах Рэндалл не мог совершить никакой ошибки. Я пыталась донести до Гэри, что Рэндалл нарушил правила, установленные юридическим отделом, но Гэри продолжал твердить:

– У него есть секретность. С чего ты поднимаешь шум?

Я страшно разозлилась, что он меня не слушает.

– Гэри, дело не в этом. Это правительственный договор со сторонним подрядчиком. Секретность не имеет к нему никакого отношения.

Но сколько бы я ни настаивала, Гэри отметал все мои доводы.

Тем не менее, поскольку я знала о нарушении, я была обязана доложить офицеру юридического отдела, хотя мне этого и не хотелось. Никогда я не видела этого человека в таком гневе. Он буквально вышел из себя, не веря в дерзость Рэндалла и в то, что это может сойти ему с рук.

Дальше все ушло наверх, и в нас полетели рикошеты. Меня целый рабочий день допрашивали в офисе инспектора, и это был крайне неприятный опыт. Хотя я знала, что не являюсь предметом расследования, мне неоднократно напомнили, что это может измениться в зависимости от того, что выйдет на свет. Последний вопрос, который мне задали, звучал так:

– У вас есть доказательства, подтверждающие ваше заявление?

О да, они у меня были.

Я всегда забываю вовремя чистить электронную почту, поэтому у меня сохранилась вся переписка с Рэндаллом насчет возврата жесткого диска, где он презрительно отвечал мне, что я ему не босс. В конце концов диск он отдал. Но каковы, по-вашему, были шансы, что Рэндалл правда стер скопированные файлы со своего компьютера, как обещал?

В одном я была уверена – реорганизация не имела никакого отношения к Бренту или притворной заботе начальства о моей безопасности во время его яростных вспышек.

Он мог по нескольку раз в день заходить в графический отдел, хотя его работа не была связана с нами: он сидел в отделе моделирования этажом ниже. Большую часть времени он простаивал у стола своего приятеля, который располагался на расстоянии вытянутой руки от моего. Несколько раз я обращалась к Гэри с просьбой ограничить присутствие Брента в нашем отделе и велеть ему оставаться внизу.

– Гэри, он постоянно торчит у нас, хохочет и отпускает свои шутки. Он так орет, что даже наушники не спасают. Я не могу сосредоточиться, когда он заглядывает мне через плечо, потому что боюсь, как бы он опять на меня не набросился.

– О, я уверен, он ничего такого не сделает. Он понимает, что должен быть осторожен, тем более сейчас. – Он имел в виду, когда у него снова неприятности.

Спустя год после стычки в компьютерной комнате я была в мастерской с Керком – готовилась к нашей следующей поездке на Ферму Трупов. Я разговаривала по телефону с офицером юридического отдела, когда Брент вошел и сел на свое рабочее место – вроде как собираясь заняться делом. Минуту спустя я увидела, как он напоказ барабанит пальцами по столу и громко фыркает. Я оглянулась на Керка, словно спрашивая его: «В чем проблема?»

Керк