Российский колокол № 5-6 2020 - Коллектив авторов

Лицо исчезло, я же бросился в коридорчик, споткнулся о бетонную ступеньку, чуть в броню лбом не впечатался, сдвинул со скрежетом тяжелый засов. Судя по всему, опоздал: за дверью послышалась заполошно долгая автоматная очередь, потом полоснул женский визг. И оборвался.

Все-таки с сообразительностью дела у меня по-прежнему обстоят из рук вон плохо. Ясно же: раз открыла огонь – значит, атаковали, раз завопила – значит, жиганули, раз замолчала – значит, отключилась. Ну так выжди пару минут, пока дрон свалит подальше! Нет, растворил дверь настежь! А если самого жиганут? А если эта тварь влетит в укрытие? Куда тогда?

Но уж больно меня взбесило, что они, сволочи, оказывается, и женщин жалят! Хотя, если вдуматься, какая им разница: мужчина, женщина…

Слава богу, обошлось. В воздухе, кроме ворон, никого. Дворик пуст, а в десятке шагов от меня неподвижно скорчилось облаченное в камуфлу тело. Оставил ружье у порога, кинулся к лежащей. Тетенька лет сорока и весит прилично. Ну да не привыкать – сколько я их потаскал за последний месяц, тел! И на носилках, и на закорках… Любопытно, но коротенький свой автомат, в просторечии именуемый «сучкой», она, даже лишившись чувств, не выпустила. Да и потом, в подвальчике, еле руку ей разжал.

* * *

Застонала, сморщилась. Приподнял под мышки, прислонил спиной к беленой кирпичной стенке, вскрыл банку с горошком, перелил жидкость в другую, пустую банку. Выпила залпом.

– Еще… – хрипло потребовала она.

Вскрыл другую. Ахнула залпом и эту.

– Спасибо… – уставила на меня мутные от страдания глаза, вернула жестянку. – С утра ничего не пила… – виновато выдохнула она. – Вода везде горькая… пить невозможно… А минералка в бутылке кончилась… утром еще…

Тут глаза ее прояснились. Оглянулась со страхом.

– Вот, – сказал я, подавая ей «сучку».

Вцепилась, выхватила из рук, принялась судорожно перезаряжать. Кое-как открепила опустошенный магазин, полезла в кармашек так называемого армейского лифчика, но тут дело застопорилось. В отличие от настоящих лифчиков брезентовое хранилище боеприпасов не предназначено для ношения на груди восьмого размера. Магазин тыкался в плечо и упорно не желал извлекаться. Стало быть, гостья моя тоже из гражданских, к оружию привычки нет.

Похожее на валун лицо, тяжеловатый подбородок, широкий лоб, встрепанные волосы до плеч. В прошлом мелированные.

Перезарядила наконец.

– Да вы не бойтесь, – ободрил я. – Сюда они не пролезут. К решетке только подходить не надо – из окна могут достать…

Опасливо оглядела убогое мое укрытие.

– Давно вы здесь?

– Второй день.

Обессиленно уронила плечи.

– Боже… Как больно…

– Ну все, все… – заверил я. – От окна только подальше…

В следующий миг зрачки незнакомки расширились, и она сделала попытку вскинуть ствол. Я оглянулся. За оконной решеткой сидел и бесцеремонно разглядывал нас уличный котяра с мордой вышедшего в тираж боксера-профессионала: нос проломлен, верхняя губа насмешливо вздернута. Уши, естественно, рваные. Налюбовавшись, неспешно встал, пометил с особым цинизмом левую боковину окна и сгинул. Снизошел на асфальт.

– Вот кому все пофиг… – позавидовал я. – Кошек-то, наверное, не трогают…

– Не трогают… – сдавленно подтвердила она. – Ни кошек, ни собак, ни ворон… Только нас…

И разрыдалась. Пришлось вскрыть еще одну банку. Этак она в два счета все мои запасы выглохтит.

– Подлюки… – всхлипывала она. – Какие подлюки… Тамара…

– Как? – не понял я.

– Меня зовут Тамара… – не разжимая зубов, пояснила она.

– А отчество?

Всхлипы смолкли. Слез как не было. Гостья ожгла меня изумленно-злобным взглядом.

– Я так плохо выгляжу?

Честно говоря, выглядела она и впрямь неважно. Да и как иначе?! День, а то и два прятаться по развалинам от дронов! Рваный пропылившийся комбинезон, по лицу размазаны то ли остатки косметики, то ли просто грязь. Даисамо лицо… Говорят, женщины лучше нас переносят боль, но что толку: каким бы ты терпеливым ни был, ужалят пару раз – и нет тебя. Ни ума, ни памяти. Вмиг вытравлено все, кроме ненависти и страха. Сам вон второй день сижу в подвале, а дрожь не проходит.

Так что на комплименты меня не хватило.

– Анатолий, – неловко представился я.

Настолько, видимо, неловко, что Тамару накрыло опять.

– Бандиты, бандиты… – взахлеб заговорила она, и, должен сказать, я вполне разделял ее чувства. – Представляешь, им каждому чип вживили – вот дроны их и не трогают…

– Точно не трогают?

– Сама слышала!

Интересно, от кого?

– Чип… – усомнился я. – Н-ну, это вряд ли… Чип вживить! Это ж целая операция, наверно… Так, маячок какой-нибудь на шею повесят – и все…

– Да хоть бы и маячок!.. – бросила она. – А Америка-то какой тварью оказалась, а?..

Я хмыкнул. Оказалась! Надо же: оказалась… Кто б мог подумать! Вот ведь неожиданность…

– Грозила-то, грозила!.. – навзрыд продолжала гостья. – А до дела дошло – нет ее!.. Какую-то Рашку сраную испугалась…

– Кого? – не смикитил я поначалу.

Через миг сообразил.

– Погоди… – с угрозой прервал я Тамару. – А ты за кого вообще?..

* * *

Идиот! Идиотом был – идиотом остался. С искаженным лицом и обезумевшими глазами спасенная мною гостья медленно поднималась с бетонного пола, и в руках у нее была только что перезаряженная «сучка». Держала она ее неумело, но меня это не утешало ничуть, поскольку верная моя двустволка стояла в углу, и сделать хотя бы шаг в ту сторону означало, скорее всего, расстаться с жизнью.

– Гад… – страшным шепотом выговорила Тамара. – Сепаратист…

Я попятился. Даже если в тесном, замкнутом помещении ее саму побьет рикошетами, легче мне от этого не станет. С двух метров не промахнешься.

– Ишь, прикинулся… – зловеще продолжала она. – А ну-ка, чип сюда… Быстро!

– Какой чип?.. – Губы не слушались. Кого же я, дурак, впустил в свое убежище? Уж лучше бы дрону дверь открыл!

– Маячок! Что у тебя там на шее висит?

– Да крестик это! Православный крест! Вот, смотри…

– Медленно снял и положил на пол!.. – приказала она.

Лопатки уперлись в кирпичную стену. Дальше пятиться было некуда. Я взялся обеими руками за тонкую цепочку, собираясь медленно ее снять и положить на пол, когда меня жиганули сквозь решетку. В аккурат между затылком и шеей.

Бились когда-нибудь в агонии? Нет? Ну, стало быть, ничего не поймете…

Меня выжигало изнутри, крошились кости и косточки, вены лопались. Я катался по полу, а барабанные перепонки сверлил мой собственный мерзкий визг. И одна-единственная мысль: «Да нажми же на спуск, дура! Больно же!..»

* * *

Удивительно, но на этот раз повезло: пусть не сразу, но сознание я все-таки потерял. Говорю с полной уверенностью, поскольку очнулся оттого, что в лицо мне плеснули водой. Облизнулся, закашлялся. Губы, язык, носоглотку опалило невыносимой горечью. Надо полагать, Тамара набрала воды из-под крана. А