Голоса из окон: Петербург. Истории о выдающихся людях и домах, в которых они жили - Екатерина Вячеславовна Кубрякова

У меня в глазах помутилось. Чувство горького одиночества, кровной обиды вдруг охватило меня…

Я опустила портьеру и побежала вон из комнаты. Я слышала, как застучал опрокинутый мною нечаянно стул»[75].

Анна не приняла предложение писателя. Через год она уедет за границу, выйдет замуж за французского революционера – анархиста, вместе с которым будет под руководством Карла Маркса бороться с капитализмом, будет арестована вместе с мужем и приговорена к пожизненной каторге, но сумеет бежать. Вернувшись в Россию, возобновит дружеские отношения с уже счастливо женатым Достоевским, давшим черты Анны героине своего романа «Идиот» Аглае Епанчиной.

Софья же еще вернется в этот дом. Как и сестра, уехав заграницу, но не ради политики, а чтобы учиться математике (так как отец препятствовал обучению дочери, в 18 лет она фиктивно вышла замуж за 26-летнего палеонтолога Владимира Ковалевского, обещавшего помочь ей с получением заграничного паспорта), через 10 лет уже известная всему миру женщина-математик ненадолго вернулась с мужем (из фиктивного ставшего настоящим) в этот дом, к дяде Федору Шуберту, купившему к этому времени еще и соседний дом (№ 14) и сдававший квартиры в наем.

Список источников

1. «Василеостровский район» Под редакцией Б. М. Кирикова. Издательский дом «Коло», 2005 г.

2. Жаклар, Анна Васильевна // Русский биографический словарь: в 25 томах. – СПб. – М., 1896–1918.

3. Жаклар, Шарль Виктор // Докеры – Железняков. – М.: Советская энциклопедия, 1952.

4. Ковалевская С. В. Воспоминания детства // «Вестник Европы», 1890

5. Ковалевская, Софья Васильевна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890–1907.

6. Шуберт, Федор Федорович // Русский биографический словарь: в 25 т. – СПб. – М., 1896–1918.

7. Lantz, K., The Dostoevsky Encyclopedia. Westport, 2004.

Дом Котомина (1815, Стасов)

Невский пр., 18

«Близнецы Курносовы, Петр да Павел…сидя взаперти дортуаров Морского корпуса, щами да кашами сытые, давно мечтали вкусить сладенького, а липовый сбитень с медом уже никак не удовлетворял их.

– Говорят, – рассуждал Павел, – для господ торты валяют изо всякого там… во такие! Бывают и поменьше.

– А где денег-то взять? – отвечал Петр брату.

Гардемарины из газет вычитали, что французы Вольф и Беранже открыли на Невском, в доме г-на Котомина, кондитерскую, в коей всегда имеются „из сахара сделанные корзиночки и яйца с женскими перчатками внутри“. Близнецам было не понять:

– А на что же перчатки в яйца засовывать? Но почему бы российскому джентльмену не поднести даме своего сердца яйцо сахарное, внутри которого спрятаны тонкие парижские перчатки?..

Братья Курносовы… не унывали:

– Вот станем адмиралами – всего попробуем…»[76]

Невский проспект, 18

Вот то самое здание, мимо которого, облизываясь и заглядывая в окна, ходили вымышленные герои Валентина Пикуля бедняки Курносовы, мечтая о богатстве и адмиральской славе.

Мечтам их в каком-то смысле удалось сбыться довольно быстро. Екатерине II (а именно при ее правлении жили у Пикуля Курносовы, что не совсем совпадает по времени с открытием кондитерской – слава «Вольф и Беранже» придется на полвека позже) нужен был сильный флот, и поскорее, поэтому уже в 16 лет близнецы выпустились из Морского корпуса офицерами и получили от казны небольшую сумму. Ощутив себя впервые в жизни богачами, Курносовы первым делом собрались в недосягаемую кондитерскую «Вольф и Беранже».

«Петр так и сказал Павлу, что живут они только один раз:

– Когда состаримся, тогда, куда ни шло, будем манную кашу жевать до самого погребения. А сейчас, брат…

– Верно! – поддержал его Павел. – Запрут нас в Херсон или на Камчатку – локти себе изгрызем, что не поели „гитар“ из безе, конфет с духами парижскими или купидонов шоколадных…

Навестив „Вольфа и Беранже“, мальчишки отстегнули от поясов шпаги, поправили на висках парики. Присели подле окна на Невский – мимо неслись рысаки и катились кареты.

<…>

Чего угодно вам? Газет каких? Французских?

Немецких, аглицких, отечественных – русских?

Для возбуждения душевного в вас жару —

Хотите ль раскурить гаванскую сигару?

К услугам гостей Вольф и Беранже все важные события в мире представляли в виде кондитерских изделий. По взятии Бастилии ими был изобретен торт, точно воспроизводивший сию мрачную обитель, а штурм Очакова был ознаменован пасхальными яйцами с изображением павшей цитадели султана…

– С чего начнем шиковать? – спросил братец братца.

Выбор был богатый…Более всего впечатлял гигантский торт из шоколада, изображавший неприступный Измаил, украшенный башнями из марципанов, вокруг него торчали пушки из леденцов, фасы были обложены мармеладом.

– Возьмем „Измаил“? – робко спросил Петр.

– Дорогой. Может, попробуем „Бендеры“?

– Да там ничего нет, одни цукаты.

– Боюсь, „Измаил“ нам не по карману, – сказал Петр. – А, ладно! Чего спорим-то? <…>

Заказали они „Измаил“, разрезали его на четное число кусков и стали истреблять их. Скоро от шоколадно-кремовой цитадели остался ничтожный фундамент из вафель»[77].

Братья жили один раз! Через несколько месяцев, им не было еще и 17 лет, они погибли в Балтийском море в битве со шведами, и пир в кондитерской «Вольф и Беранже» стал последней радостью близнецов Курносовых.

<…>

Открыли магазин и Вольф, и Беранже

И продают уж там и пунш, и бланманже,

И лед, и шоколад, бисквиты и конфеты.

Прислужники под рост с приличием одеты,

Везде фарфор, стекло, резьба и зеркала,

Се – храм, что грация в жилище избрала…[78]

<…>

Да, эти безрассудные юноши, посетившие знаменитое заведение перед тем, как отправиться на смерть, были вымышленными литературными персонажами. Но всем известен и реальный персонаж, которого эти стены также проводили на смерть – именно здесь 27 января 1837 года завсегдатай кондитерской Александр Пушкин встретился со своим секундантом Данзасом по пути на свою последнюю дуэль. Его восковой двойник до сих пор сидит за столиком с видом на Невский в «Литературном» кафе, занимающем с 1983 года бывшие помещения «Вольфа и Беранже».

Рок витал в этих стенах не только над Пушкиным. Именно здесь, в своеобразном писательском клубе, в который быстро превратилась полюбившаяся творческой молодежи кондитерская, и где можно было встретить Лермонтова, Чернышевского, Панаева, весной 1846 года состоялась беседа 25-летних Федора Достоевского и Михаила Петрашевского, «заразившего» писателя идеями утопического социализма. Через 2 года знакомство, начавшееся в этом доме, приведет юных вольнодумцев на Семеновский плац, где их будет ждать смертная казнь в виде расстрела (к счастью, оказавшаяся инсценировкой и в последний момент