Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России - Ника Марш

что уж у себя на родине она точно сможет сохранить тайну своего падения – ведь это так далеко от Петербурга! Но журнальная публикация сломала ей жизнь: брат покончил с собой, не вынеся позора, и сама горемыка бросилась в конечном счете с Троицкого моста…

Классическая история «сманивания» описана в прошении к московскому генерал-губернатору Закревскому мещанина Иосифа Францкевича. Он описывал ситуацию, в которой оказалась его единственная дочь Виктория. Выросшая в Вильно, она получила предложение поступить гувернанткой в московскую семью. Девушку пригласила купчиха Абакумова – так представлялась рекрутерша. И требовалась ей Виктория по той причине, что нужна была именно говорящая по-польски гувернантка. Зачем московской купчихе так потребовалась полька, Виктория Францкевич задумываться не стала. Зато ей понравился гонорар – 15 рублей серебром в первый месяц с повышением жалованья за хорошую службу.

Хитрая «Абакумова» вела переговоры несколько дней. Она даже пригласила девушку к себе, в роскошно обставленную квартиру (ненадолго снятую), чем убедила Францкевич в собственной состоятельности. Меньше чем через неделю «купчиха» и новоявленная гувернантка уже ехали на почтовых лошадях в Москву. И вот там девушка впервые испугалась. Ей вручили два кредитных билета по двадцать пять рублей каждый, поселили в доме, ничуть не напоминавшем купеческий, и, самое главное, поблизости не было ни детей Абакумовой, ни ее супруга!

«Она сказала мне, – признавалась Францкевич, – что мы еще не в ее доме… у сестры… Муж ее уехал в Петербург, а дети отправлены на дачу… На вопрос мой, что за шум, бывающий постоянно в соседних комнатах, она ответила, что тут живут богатые люди, которые каждодневно веселятся. При этом она пригласила меня посмотреть танцы и послушать музыку… Но я на сие не решилась».

А дальше к девушке стали приводить гостей – мужчин приличного вида, и от Виктории Францкевич требовалось как можно вежливее вести себя с ними. Она еще не знала, что за право первым оказаться с нею ведется целый торг, что выставленный на обозрение товар специально оглядывают, оценивают, разбирают буквально по косточкам. И только спустя несколько дней до польки дошло, в чем именно ее предназначение.

Началась следующая глава истории – уговоры. Обитательницы дома, работавшие «билетными» проститутками у Абакумовой, стали приглашать Францкевич присоединиться к ним. Объясняли, что 15 рублей серебром – отличное жалованье! Да еще и крыша над головой, и полный пансион. Но отлаженная система дала сбой. Когда полька резко отказалась заниматься проституцией, одна из разгневанных девок сильно ударила ее по голове. Да так, что пришлось вызывать врача. Вот к этому-то человеку и обратилась Францкевич за спасением. Лекарь обещал помочь, но не предпринял никаких шагов. Тогда полька, поняв всю безнадежность своего положения, сумела сбежать из борделя и подать жалобу обер-полицмейстеру.

Ей удалось выбраться из липкой паутины и даже вернуться домой, в Вильно. Но так получалось далеко не у всех. Татьяна К., мещанка из Кронштадта, тоже приехала в большой город ради работы швеей. Рассчитывала, что в Петербурге у нее появится больше клиентов, чем на родине. И уже в первые дни стала объектом пристального внимания такой же «купчихи Абакумовой». Татьяна попала в дорогой бордель, тоже пыталась противиться судьбе, но в итоге сдалась. Это казалось проще и прибыльнее, чем идти на улицу и пытаться выжить в одиночку.

Проститутка из Коломны, Серафима С., получившая «желтый билет» в 1857 году, признавалась, что попала в бордель через давнюю знакомую. Они обе родились в одном городе, жили на одной улице, и их родители приятельствовали меж собой. Так что когда Серафима поехала устраиваться на работу в Москву, то обратилась к подруге за помощью. И та пообещала оказать посильное содействие. Только выяснилось, что девушка трудилась проституткой, поэтому предложила Серафиме пойти по тому же проторенному пути. Без обиняков. Прикинув, как долго будут распространяться вести из Москвы до Коломны и как мала вероятность встретить в заведении кого-то из земляков, Серафима согласилась.

Однако не все приезжие так легко соглашались продать себя. Знаменитый адвокат Федор Плевако однажды защищал на суде девушку, которая выбросилась из окна, чтобы не стать живой игрушкой управляющего гостиницы. Эта история произошла в 1890 году и ее считают одной из самых ярких в биографии «народного адвоката».

Все произошло в 1890 году, когда провинциальная девушка приехала в Москву, чтобы устроиться на работу. Она стремилась найти место, но для этого ей надо было бы дать объявление в газету. Чтобы осуществить свой замысел, приезжая должна была где-то остановиться. Но у девушки не нашлось денег, чтобы заплатить за номер в хорошем отеле… Вот поэтому она оказалась на Цветном бульваре в гостинице «Черногория». На свою беду, девушка не знала, что эту часть Москвы ей было бы лучше обходить стороной – злачное, темное место. Настоящая обитель зла, о которой Владимир Гиляровский писал в своем произведении «Москва и москвичи»:

«Самым страшным был выходящий с Грачевки на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, сплошь занятый плотинными, последнего разбора публичными домами. Подъезды этих заведений… освещались обязательно красным фонарем… На всех таких дворах не держали собак… Здесь жили женщины, совершенно потерявшие образ человеческий»[59].

Итак, девушка сняла комнату на третьем этаже. Поднимаясь по лестнице, не обратила внимания, каким жадным взглядом ее провожал управляющий Фролов…

Одинокая девушка, приехавшая без сопровождения (служанки или родственницы) в Москве 1890 года вызывала подозрение. «Желтобилетницы» частенько снимали номера в гостиницах, чтобы принимать клиентов. По всей видимости, управляющий Фролов принял путешественницу за обычную проститутку, поскольку среди ночи принялся стучать в ее дверь. Девушка, испуганная вторжением, умоляла мужчину уйти. Однако пьяного Фролова такие увещевания лишь раззадорили. Отчетливо прозвучало желание сломать дверь… И вот тогда девушка бросилась к окну. Ее не остановил ни третий этаж, ни двацдатипятиградусный мороз – открыв раму, несчастная выпрыгнула прямо в сугроб. По счастью, она сломала всего лишь руку.

Когда дрожащую девушку доставили в участок случайные прохожие, на ней практически не было одежды – в тот момент, когда к ней рвался Фролов, она уже спала. Начались расспросы, затем дело попало в газеты… О нападении прочел адвокат Федор Плевако, который и взялся отстаивать честь девушки. Дело в том… что Фролов уверял всех, будто бы прыжок совершен под воздействием алкоголя. И девушка просто торговалась с ним! Набивала себе цену! Даже судья был настроен скептически… Но Плевако не зря приобрел свою популярность. Он мастерски выстраивал защиту и не сплоховал и на этот раз. Его речь вошла в историю:

«Вам, должно быть, известно, – сказал он, – что в далекой Сибири водится зверек… Горностай. Судьба наградила его белой, как снег, шубкой. А когда он спасается от врага, готового его разорвать, а на пути встречается грязная лужа, он предпочитает повернуться к врагу и принять смерть, чем замарать свою шубку. Теперь вам, думаю, понятно, отчего девушка выскочила в окно!»

Вопросов к девушке не осталось. Управляющего гостиницы Фролова отправили на каторгу за попытку изнасилования.

Аккуратные, хорошо воспитанные, иными словами, приличные барышни вызывали громадный интерес у так называемых «генеральш». Так часто называли женщин, торгующих только самым изысканным «живым товаром». Порой они разворачивали настоящую охоту за хорошенькими, образованными и невинными девушками. Предпочтение отдавалось сиротам.

Процесс вовлечения в проституцию в таком случае растягивался на месяцы, а то и больше. «Генеральши» шли на это, зная, что результат принесет им огромные барыши. Обычно «обработке» подвергались сразу несколько девушек. И содействие в сманивании им оказывали опытные компаньонки. Чаще всего те, кто давно освоился в профессии. К слову, сами «генеральши» проституцией никогда не занимались. Нередко «бизнес» организовывали нетитулованные дворянки, вдовые мещанки или иностранки, промышлявшие подобным где-нибудь в Вене или Париже.

Для их деятельности в первую очередь снималась респектабельная квартира. Если дело удавалось поставить широко, то таких квартир могло быть несколько. Именно туда под каким-либо предлогом нужная барышня приглашалась в гости. Обычно «генеральша» разыгрывала из себя богатую сумасбродную даму, воспитывающую племянницу или нескольких, и просто алчущую компании молоденьких симпатичных девушек. Говорилось, что недавно переехавшей в город племяннице нужна подруга. Или что