Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

объясняется психогенной реакцией здорового индивидуума на душевнобольного, проще говоря, здоровый панически боится «подцепить заразу». Обратим внимание на то, что в Лудене жертвами психоза стали молодые женщины — существа более тонкие в нервном и эмоциональном отношении, притом образованные и истово верующие. Их служанки, что характерно, сохранили здравый рассудок. Интересно, что индуктивный психоз не распространяется в среде уже охваченных безумием, например, в палате психиатрической больницы: как говорится, у каждого психа своя программа, и внушить ему «чужую» трудно.

В состоянии острого психоза силы, воля и другие способности человека мобилизуются. Все знают, как трудно удержать буйнопомешанного — требуется несколько дюжих санитаров, чтобы усмирить его. Так и луденские одержимые совершали просто немыслимые трюки и демонстрировали подчас сверхъестественные способности.

Человеческая психика все еще во многом остается загадкой. В частности, не всегда удается установить первопричину безумия. С несчастными урсулинками в этом отношении проще. Вспоминается один диалог из «Гамлета»: «На какой почве он помешался?» — «На датской почве». Несомненно, монахини из Лудена помешались на религиозной почве, усиленной стрессом, связанным с происками коварного Урбана Грандье. Для урсулинок он был дьявол во плоти, и он их победил — не фактически, а, так сказать, психически. В этой ситуации монахиням вряд ли помогли бы даже лучшие современные психиатры и психотерапевты. Им требовались лекари, говорящие с ними на языке их воспаленного воображения, такими целителями и стали священники-экзорцисты. Они и сами верили, что изгоняют бесов, а на самом деле устраняли болезненные представления.

Так было не только в Лудене. Массовый психоз овладел монахинями в монастыре в Огзонне в 1662 году. Случаи же индивидуальной одержимости исчисляются сотнями, и не только во Франции, но и в Германии и других странах Европы. То была эпоха безумия. Рушился привычный мир, наступал кризис религиозного сознания, произошел раскол церкви, страшные эпидемии опустошали города, общеевропейская Тридцатилетняя война несла неслыханные тяготы и бедствия… В этих условиях церковь и все верующие люди возлагали вину на врага рода человеческого. Усиливались ожидания конца света, страх перед возмездием божьим. Религиозные убеждения становились предпосылками бреда, галлюцинаций, безумия. Ученый современник писал: «…некоторые чересчур усердные проповедники внушают страх, описывая кары, которыми религия грозит нарушителям закона ее, производят в нестойких умах удивительные потрясения. В госпитале в Монтелимаре содержалось множество женщин… они не способны были говорить ни о чем, кроме отчаяния, отмщения, наказания…»

«Эпоха безумия» ярко отразилась в литературе и искусстве того времени, например, в книге Брандта «Корабль дураков» (глупость, порочность и безумие тогда часто отождествлялись), в полотнах Брейгеля «Безумная Грета» и других.

Безумства наших дней

То были «дела давно минувших дней», а сейчас? Вот парадокс: чем человек разумней, тем безумней, безумней, безумнее мир! Научная печать и массовые издания пестрят сообщениями о массовых помешательствах. Правда, некоторые из них на поверку оказываются просто масштабной паникой.

Но вот, действительно, пример индуктивного психоза: в марте 1990 года около четырех тысяч жителей Косово были поражены таинственной болезнью — молодые люди жаловались на головную боль, головокружение, учащенное дыхание, тошноту, боль в груди. Психоз начался в одном классе школы в Паджуево из-за слуха о распылении отравляющего газа и стремительно распространился на все школы края.

Из последних случаев — таинственная эпидемия среди девочек в Шелковском районе Чечни. Симптомы похожи на косовские и напоминают луденские: приступы удушья, страха и истерии, озноб, слабость, головная боль и онемение конечностей. Специалисты из Института судебной психиатрии имени Сербского поставили диагноз: псевдоастмаодческий синдром психогенной природы. Люди слишком долго жили в состоянии стресса, и вот он проявился, а пострадали самые незащищенные — девочки-подростки с неокрепшей психикой. Однако, местные медики и должностные лица с таким выводом не согласны, они отстаивают диагноз «отравление» — угарным газом или продуктами кустарной переработки нефти, а психологический фактор, считают они, только усилил симптомы отравления. Свои сомнения в диагнозе психиатров они объясняют и тем, что в Шелковском районе не было активных боевых действий, а в соседнем, Введенском, шли ожесточенные бои, но там никто не заболел.

Логично. Но логика неприменима к психиатрии.

Психическое здоровье человечества вызывает большую тревогу. В какой-то степени психика каждого нового поколения адаптируется к «вызовам времени», но успевает ли она подстраиваться под ухудшающуюся психогенную среду? И что будет, если разрыв между постоянным стрессом и способностью человека сопротивляться ему станет слишком большим? «Не дай мне Бог сойти с ума…»

Еще удивительно, что в минувшие пятнадцать лет испытаний наша страна в целом избежала массовых психозов. Все-таки нервная система россиянина надежна, как автомат Калашникова. А впрочем, если задуматься, не было ли массовым помешательством, к примеру, вложение последних денег в разного рода «пирамиды»? Особенно обидно, что сами «строители пирамид» прекрасно сознавали, что они делают и для чего. Чем они лучше проповедников прошлого, которые морочили головы прихожанам? Вот кого следовало бы изолировать в «желтом доме», в отдельной палате, обитой войлоком.

Но если это и впрямь были случаи массового помешательства, то «на какой почве» (кроме войны) они теперь возникают? Выходит, на почве денег. Деньги — вот религия современности, еще со времен «золотых лихорадок» в Калифорнии и на Аляске. Мы не можем этого изменить. Но мы, как и сотни лет назад, можем сделать выбор: кому служить — золотому тельцу или бескорыстному добру, а в конечном счете — дьяволу или Богу.

Вот по каким «неведомым дорожкам» литературы, истории, медицины — и отчасти даже философии — пролегли следы кота Бегемота. Как видно, не только черного кобеля, но и черного кота Бегемота не отмоешь добела — демоническое прошлое мешает. Хотя такую попытку Михаил Булгаков предпринял в финале романа: кот Бегемот превращается в благородного пажа и в таком облике улетает со свитой Воланда. Автор верил в то, что и злым силам не чужды справедливость и благородство. Эту наивную веру Булгаков перенес в реальность и поначалу даже с Вождем пытался договориться. Но это уже совсем другая история.

Зачем же Разин утопил княжну?

Шипит под граммофонной иглой старинная пластинка (коллекционеры о таких помехах говорят: «с песочком»), пощелкивает на царапинах (говорят: «постреливает»). И вот раздается могучий бас Шаляпина:

Из-за острова на стяжень,

На простор речной волны,

Выплывают расписные

Острогрудые челны…

Шаляпин, настоящий волжанин, пел не «стрежень» (стремнина), а «стяжень» (то же самое) — так говорили во времена его молодости на Волге.

В 1908 году записала эту песню на пластинку