Персоны и персонажи - Сергей Львович Макеев

похождения молодого аббата закрывали глаза, пока он не занялся совсем юными девочками. Притом простолюдинки его не интересовали, он выбирал цветы из лучших садов. Урбан Грандье совратил дочь своего Друга, королевского прокурора Тренкана, и произвел от нее ребенка. Потом увлекся дочерью королевского советника Рене де Бру. Этот случай особенно отвратителен, потому что мадам де Бру, умирая, препоручила юную Мадлен духовному окормлению отца Урбана. Девушка мучилась от сознания, что совершает смертный грех, вступая в связь с духовным лицом. Тогда Грандье совершил святотатство: он обвенчал сам себя со своей любовницей. Да еще написал трактат, в котором доказывал, что безбрачие католического духовенства не догмат, а лишь обычай, и его нарушение не смертный грех, а так себе, грешок. Этот трактат сохранился.

Уже в пору священства Грандье в Лудене там появился женский монастырь урсулинок. Сначала он состоял всего из нескольких монахинь, решивших уйти от суетного мира. Они брали на воспитание девочек, трудились, но и получали пожертвования. Вскоре монастырь сделался процветающей обителью, особенно, когда настоятельницей стала одна из сестер-урсулинок — Анна Дезанж. Все монахини, кроме одной, были знатного происхождения, из состоятельных семей. В 1631 году умер престарелый священник монастыря аббат Муссо. На его место сразу появилось несколько кандидатов, наиболее активно домогался этого места, разумеется, Урбан Грандье. Ему очень хотелось оказаться среди молодых монашек, у которых и деньжата водились. Но урсулинки решительно воспротивились беспутному аббату, они просили назначить им в духовники преподобного Миньона. Этот почтенный пастырь не раз обличал Грандье, немудрено, что между старым и молодым аббатами и без того существовала неприязнь. Началась подковерная возня, дошло до епископского суда, затем до архиепископа. Понятно, что и сестры-монахини долгое время жили в страшном напряжении. Наконец, духовником урсулинок был утвержден аббат Миньон.

Что было делать Урбану Грандье, человеку, привыкшему побеждать и не умевшему проигрывать? Только взывать к Богу, что было бы естественно для его сана. Впрочем, иногда в таких случаях прибегали и к помощи дьявола.

Бесы

Дело «луденских одержимых» подробно описано непосредственными участниками процесса и позднее изложено во многих источниках.

С весны 1632 года по городу поползли слухи: ночью урсулинки бродили по обители, даже появлялись на крыше; им являлись привидения, истязали и мучили монашек. Иногда они чувствовали, что кто-то к ним прикасается, и это наводило на женщин ужас. Первой «заболела» мать-игуменья, затем злой дух, как эпидемия, охватил всю общину, за исключением пяти сестер. Подцепила «заразу» и вовсе посторонняя девица, пришедшая навестить родственницу-монахиню.

Аббат Миньон первым забил тревогу и призвал на помощь аббата Барре, опытного экзорциста — чертогона, по-русски выражаясь. Они начали читать молитвы над самой игуменьей Анной Дезанж. И тут началось! Женщина забилась в жестоких судорогах, выла и скрежетала зубами. Наконец, засевший в ней демон начал отвечать на вопросы экзорцистов. После отчитывания ее и других одержимых выяснилось, что игуменья нашла ветвь с розового куста, усыпанную крупными цветами; видимо, кто-то перебросил розы через монастырскую ограду. Игуменья понюхала цветы, другие монахини тоже любовались ими и вдыхали аромат. Так все началось — ветвь была «наузой», заговоренным предметом. Через наузу в монашек и вселилась нечистая сила. Затем все урсулинки вдруг воспылали любовью к Урбану Грандье, он стал им являться во сне и наяву, склоняя их к распутству, разжигая в них страстное желание. К чести монахинь, ни одна из них не опустилась до соития даже с призраком (об этом честно поведали побежденные бесы).

Когда экзорцисты обращались к урсулинкам, монахини отвечали своими голосами, когда же чертогоны вопрошали демонов, бесы отвечали совершенно другими голосами. Иногда же одержимые (или бесы, засевшие в них) рычали, хрюкали, лаяли. Часто они ругались, как портовые шлюхи, хулили небо и славили ад. Когда молитвы экзорцистов особенно допекали демонов, они заставляли своих жертв корчиться в судорогах, изо рта у них шла пена и рвота, горло распухало, глаза страшно выпучивались. Но как только бес усмирялся, одержимая приходила в нормальное состояние, цвет лица становился здоровым, а пульс ровным. А ведь за несколько минут до этого женщина так изгибалась, что опиралась на каменный пол только затылком и пальцами ног.

Если верить свидетельствам урсулинок и «откровениям» самих демонов, виновником всего случившегося был злополучный аббат Грандье. Священники Миньон и Барре тотчас обратились к властям, и с этих пор процесс велся с соблюдением всех законных процедур. Урбана Грандье арестовали по подозрению в сговоре с дьяволом и умышленном наведении порчи на урсулинок. Грандье был допрошен, но все отрицал. Экзорцисты в присутствии судейских продолжали сражаться с демонами. С одной стороны, правосудие и церковь старались выяснить все обстоятельства «дела Грандье», в том числе и с помощью «откровений» демонов, с другой стороны, чертогоны (их было уже около десяти) стремились изгнать бесов из несчастных монашек, а заодно расширить знания церкви об исчадиях ада, чтобы противостоять им.

Демонологию придумали не какие-то отступники-сатанисты, а почтенные богословы из лучших университетов средневековой Европы. Учение о демонах естественным образом вытекало из христианских представлений об ангелах. Поскольку считалось, что Сатана и его демоны — это падшие ангелы, то они, как и небожители, принадлежат к одному из девяти чинов ангельских — например, к чину Серафимов, чину Властей, чину Престолов и т. д. Есть у бесов и, так сказать, узкая специализация: одни разжигают в человеке злобу, другие развращают его, третьи отвращают от Бога.

Если главному постулату демонологии не откажешь, по крайней мере, в логике зеркального отражения (устройство преисподней есть отражение мира горнего), то в отношении описания внешности бесов творческая фантазия богословов не знала границ. Например, демон Асмодей изображался как голый человек с тремя головами: человеческой посередине, бычьей справа и бараньей слева; являлся он обычно верхом на чудовище — помеси медведя, лошади и крокодила.

Вот какие монстры засели в телах луденских монашек. Не будем описывать страдания каждой из них, остановимся только на игуменье. Тем более, что в ней расположился наш знакомый демон Бегемот, правда, в веселой компании — с ним были Асмодей, Амон, Грезиль, Левиафан, Балам, Изакарон. Все они расселились в теле Анны Дезанж, как в «нехорошей квартире», — кто в боку, кто в руке, кто во лбу. (Интересно, что бесы не располагались в интимных местах, которые, как вместилища порока, должны были бы их привлекать; нет, самое нескромное место обитания находилось под грудью.)

Демон Бегемот избрал местом проживания чрево игуменьи, и неспроста — он был бес чревоугодия, плотских вожделений и звериных наклонностей. Как утверждал демонолог Пьер де Ланкр незадолго до луденских событий, демон