Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

Половина удачи – ведати час деяти.

Рече Олга: «Назовут князем Торволда, коли не поспешим». И встал серед пира Игр, и сказал: «Подымем поминальные чаши ео здравие любивших Олга». И сам обнес круговую, а Торволду чашу не наполнил. И поразились мужи, Торволд лее столь оскорбися, что не нашелся стветити. И настал час расходитись, пачало уже пустети притомленное трпзнище. Рече Игр: «Завтра в полдень решим здесь о князе, приходите». И вскочил с песта Торволд и, схватив Игра за одежды, вос-клица: «Се неслыханно и позорно! По обычаю (это) предлагает владыко владык, ныне слышим от тя, не-удого [96], не посвящена волхвованию, не знакома ни дружине, ни гридям!» И случилась свалка, и люди Игра обнажили мечи против людей Торволда, и были убитые и изувеченные. Торволд же, сбив кулаком Игра, встал (ему) коленом на грудь, требуя (взяти) назад дерзкие словы, его же оттащили. И разошлись мужи, ке ведая, приходить или не приходить на думу; и опасались, что решат без них и впредь нуждаться не станут, н склонялись придти, – тако ведь и рассудила Олга. II всю ночь пекла хлебы на грядущий день. Позвала деревляньского князя Мала и сказала от Игра: «Час решения наступил, поддержи супроть Торволда, получишь, что пожелаешь». «Хочю сам княжити, – сказал Мал. – Дайте Кыев, не то отниму силою. Просила варязей Полнощная Словень, таможде и сидите «. И поклялась Олга, что Игр отдаст Кыев, если поможет Мал. Рече Мал: «Кыев стоит бесчестия (моего), вспо-могу. Лще обманете, не имать остати камень на камне от вашего княжения». И ушел. И молвила Олга вослед, како вестят сведущие: «Мне бы (такого) господина, владела бы миром». И послала Свиналда по гридем, кые оставались в Ладожи и Новгороде, дав шестьсот гривн на подкуп: «Твоя судьба в твоих руцех, а ночь на исходе. Содеешь, како велю, воздастся сторицею». И пришел челядин к Олге, и рече: «Вот, госпожа, будили Ярополка, князя полотьского, по желанию твоему. И не добудились». И поехала сама, и разбудила, стуча в вороты: «Все уже за нас, выбирай». Отрече Ярополк: «Подлому выбирати до смерти, у мя нет колебаний. Пойду за Торволдом». И стращала Олга, и прельщала, и поняла, нашла коса на камень; прямому ведь и хитрость не вредит. И поехала к послам Руси, уже перед рассветом; Ярополк лее поспешил к Торволду. Рече Торволд: «Теперь не кзбежати брани промеж племёны словеньские и варязи. Давно просят (тебя) дреговичи, возьми и их под княжью руку, умножится твоя сила, и мне в нуждех дономога». И отослал Ярополка, не ведая, что измена уже кругом, и надеясь на малую дружину, шедшую из Кыева в Новгород.

Рече Олга к русьским послам: «Днесь назовут Игра великим князем». Спросили послы: «Доколе варяжин будет сидети в Словени?» Отрече: «Присягнет на любовь и верность Словеньской земле и, положив новый ряд, не обидит». Реша послы: «Русь милости не ищет, но справедливости». И сказала несговорливым злоязычная Олга: «Прогоните сего князя, но как от себя освободитесь? И побогатеете, а бедность останется, потому что нищи; станете внимати мудрым, але никого, кроме себя, не поймете, ибо мало в вас благородства; не берется мечем, не дается рождением, не приходит с наставником, – судьбой и страстью обретается, очищением души и помыслов, ваши же судьбы бесплодны, яко глина, и помыслы мелки, яко песок. Сице рекут о вас ваши волхвы». И было наветом. Послы же смутились и не возразили: предречение худого колеблет твердость в человеце, и пользуются (этим) бесчестные.

И пришло утро. Собрались нарочитые мужи, и не хватило терема, рядили на подворье, принеся щедрые жертвы богам. Возопили первыми ильменьцы: «Хотим Игра!» И старались покупники и подголоски Олги, але перевесил Торволд. В час, когда решалось, собрались у терема толпища разнолюдья: мнозие с оружием, еже хоронили под платьем. И повеле Торволд окружити подворье дружеми ради спокойствия. И обратили доброе деяние во вред. Закричал Свиналд: «Ищут уже нашей смерти, ибо не терпят несогласия! Можно ли рядити без несогласных?» И было знаком. Поднялся переполох, и почаша мужи бити друг друга, не разобравшись; подосланцы Олги смертельно ранили Тор-волда, кый разнимал и успокаивал, безоружный ходя меж спорящих. И было, яко глас Перуна с ясного неба. Утишились вдруг, узнав о злодействе и своем безумии. Рече Мал деревляньский: «Убит Торволд, муж славный и справедливый; пусть вокняжптся сын Рорика; И пусть сидит в Новгороде, держа тех, с кем урядился; мы же хотим жити по своим законам и чюжих не примем». И, сев на коня, поехал прямиком в Кыев, ибо не терпел отсрочки. Вошел в Кыев с дружиной, разогнав немногих варязей и крепко настращав полян; они же побежали с жалобой к Игру и быша першими жалобщиками пред ним; есть с той поры погозорка: «Идеже выплачется полянин, если не в коленах ва-ряжина?»

Ярополк принял княжение в Дреговичех; и се явились вестники из Новгорода в Турье и славили нового великого князя; и встужил о Торволде Ярополк, предчувствуя беду. И пошел к прорицателям в Слу-чесь, клал требы в капище Перуна и Влеса и поминал Рода, прося о мудрости и прозрении. Кудесили волхвы, верша кобь, и сказали: «Покорясь, добьешься, но потеряешь. Восстав, потеряешь, но добьешься». И думал, како истолковати себе в упование. Та же дума в тот час терзала Игра; навыкл слушатись Олгу и был в потерех; недаром гриди назвали заглазно Олгу «сокняжа». Како ни искал (Игр) ублажити племёны, не верили; порочил князя перешепт за спиной: «Зевает влок, насытясь, але все равно овця на уме». Внушал Игр с обидой: «Не чужак вам, из варяг-руси, тою же землей рожден и вскормлен». И расхваливал сло-веньский обычай, не зная (его).

Кто обоймет единой мыслью Словень? Вот Чудь и Весь, и ильменьцы, и мери присягнули Игру, выговорив легкие дани и свое княжение; в Ватичех и Радимичех же бурлило, яко в омуте, а чего хотели, не ведали. Кривичи тяготели к Полоте; полота, сложившись с дреговичами, обрела неодолимую силу, да не умела (ею) распорядитись. На Полдневье самодержецы – Деревляны, Хорвать, Уличи – смеялись общим заботам. И могучая Русь смеялась. Отовсюду, затаив дыхание, глядели на неисчислимые запорожские станы, идеже сечи, лихие вой, жили без опаса, ходили не в грубых котыгах, но в кафтанах из дорогих тканин, не в козьих тулупах, но в шубах собольих и бобряных, в красных чоботах, со златыми перстнями, а купавые жены в