Экология внимания - Citton, Yves;

Механическая предварительная настройка внимания

Будь то телевизионные передатчики, волоконно-оптические кабели, социальные сети или потоки финансовых инвестиций, векторы обусловливают наши режимы видимости и связанные с ними процессы валоризации. Чтобы понять, как дигитализация этих векторов сегодня структурирует наше коллективное внимание, нам необходимо более подробно рассмотреть технические механизмы, на которых эта дигитализация основана - будь то вопрос об общей процедуре дигитализации или о конкретном функционировании поисковой системы.

Внимание и валоризация всегда шли рука об руку - в тесной связи, суть которой еще предстоит определить. Как мы уже имели случай отметить, ценить можно только то, чье существование мы заметили благодаря усилию внимания; в свою очередь, мы склонны обращать внимание на то, что научились ценить. Таким образом, нет ничего особенно нового в круговой самоподдерживающейся динамике между вниманием и оценкой, о которой говорилось в предыдущей главе. Тем не менее, развитие (более быстрое, более инклюзивное, более широко распространенное) новых векторов вызывает количественные эффекты, которые качественно изменяют ориентацию нашего оцифрованного внимания - и, следовательно, переопределяют коллективные валоризации, в соответствии с которыми калибруется наше социальное поведение. В основе этого качественного изменения лежат по меньшей мере три механизма.

Прежде всего, фундаментальная процедура дигитализации имеет тенденцию замыкать селекцию, которую человечество до ее прихода осуществляло через аналоговые феномены гештальта. Тысячелетиями мы учились обращать внимание на формы, укорененные в воображении (имаго, гештальты, паттерны); новые цифровые аппараты анализируют эти формы в дискретные данные (данные, биты, цифры), которые укоренены в символической логике. Если раньше сегментация сенсорного континуума (цвета радуги, ноты музыкальной шкалы) осуществлялась отдельными субъективностями - каждая из которых была бесконечно разной, даже если они пересекались в рамках культуры, которую они определяли, - то теперь эта сегментация осуществляется на уровне машин, которые векторизуют сенсорное восприятие.

Каким бы высоким ни было разрешение цифрового изображения, какой бы изысканной ни была звуковая карта компьютера, цвета и звуки сегодня сводятся к стандартным единицам выборки, которые предопределены системой оцифровки, на которой основана работа используемого аппарата. Мы можем, вместе с Сильвеном Ору и Бернаром Штиглером, говорить о ГРАММАТИЗАЦИИ, чтобы обозначить это сведение сенсорного континуума, к которому мы внимательны, к дискретным единицам, поддающимся логическому манипулированию. "Оцифровка", собственно говоря, заключается в присвоении "номера" (который в конечном итоге может быть разложен на последовательность 0 и 1) каждой из дискретных единиц, полученных в результате этого аналитического процесса.

Даже если разница между аналоговым изображением или звуком (фотографией на пленке, виниловой или магнитофонной записью) и их цифровым эквивалентом в целом недоступна нашему сознанию или даже восприятию, тем не менее необходимо отметить здесь совершенно фундаментальное антропологическое и онтологическое изменение, важность которого была подчеркнута Вилемом Флюссером еще в 1970-х годах. Флюссер резюмировал это изменение в плотной, но поучительной формуле: "старые образы - это субъективные абстракции, почерпнутые из явлений, тогда как технические образы представляют собой объективные абстракции". 9 Когда я смотрю на поле маков, в моем сознании сенсорный континуум сегментируется на формы и цвета, контрасты и противоположности которых я постигаю: мой мысленный образ - это "субъективная абстракция", которую я черпаю из явлений с помощью коллективных перцептивных схем, определяющих мою культуру. Когда я смотрю на цифровую фотографию этого поля, на сайте целая серия "объективных абстракций" заранее конфигурирует то, что представляется моему вниманию (в зависимости от выбора частоты дискретизации, настройки контраста, фокусного расстояния, времени экспозиции и т. д.). Ядро конкретного восприятия, которое я получаю от этого поля, структурируется (и преследуется) определенной абстрактной "логикой" - в сильном смысле человеческого языка (logos), определяющей определенные отношения между конечным набором дискретных единиц, то есть определенным "протоколом", который вводит фильтр между моим личным вниманием и тем, к чему оно применяется.

Цифровизация, таким образом, не только осуществляет грамматизацию сенсорного континуума (сводя его к более или менее нюансированным образцам представляемой реальности). Она также участвует в процедуре ПРОГРАММИРОВАНИЯ, то есть в протоколе, который, определяя входные данные конкретного континуума как абстрактные, материально (а не только культурно) предконфигурирует наше восприятие реальности. Другими словами: каждая грамматизация подразумевает определенную грамматику, которая навязывается через нее. Это фундаментальная интуиция, одушевляющая всю мысль Вилема Флюссера, которую мы едва начали оценивать: программирование нашего восприятия техническими устройствами неизбежно приводит к программированию нашего поведения, поскольку наше внимание заранее настроено.

Дигитализация нашего внимания подвергает его программирующим воздействиям, присущим векторам, которые позволяют ему циркулировать быстрее, шире и интенсивнее, чем когда-либо прежде. Прохождение по этим векторам навязывает - жестко механическим и уже не только культурным способом - подчинение определенным протоколам, которые функционируют как условия доступа. 10 Векторалистская власть осуществляется на фундаментальном (и, как правило, скрытом) уровне выбора предварительной конфигурации, присущей протоколам грамматизации, используемым устройствами. Выбор определенной частоты дискретизации (обычно обусловленный экономическими расчетами, направленными на получение прибыли от продаж) приводит к механическому стиранию некоторых нюансов, которые считаются незначительными - кем? По какой причине? По каким меркам? По каким показателям?

Третий эффект дигитализации внимания обусловлен растущей тенденцией к распространению наших различных видов программирования на всю планету. Одновременно с тем, что дигитализация предлагает моему вниманию тысячи текстов, изображений, музыкальных композиций и видео, открывая мне доступ к разнообразию, абсолютно не имеющему прецедентов во всей истории человечества, она накладывает неизбежные эффекты СТАНДАРТИЗАЦИИ, поскольку поток данных может циркулировать в векторе, только если он подчиняется конфигурациям и гомогенизирующим нормам, определенным его протоколом. В первые годы существования YouTube в свободный доступ можно было выложить (почти) что угодно и как угодно - при условии, что вы разрежете это на десятиминутные фрагменты. Вы можете передать любое письмо любому человеку в любой точке мира - при условии, что оно может быть введено с помощью клавиатуры (что делает его графологически тупым) или сканера (который стирает любую текстуру оригинальной бумаги). Любую музыку можно перевести в mp3 - при условии, что она будет соответствовать уровню сжатия, заглушающему интенсивность высококачественных записей. Определенная степень стандартизации (которая может быть более или менее вредной) - это цена, которую мы платим за то, чтобы воспользоваться легкостью передачи информации, которую предлагает вектор.

В ближайшем будущем, когда большая часть населения планеты будет подключена к интернету, мы предвидим (пока еще недостаточно отчетливо) гомогенизирующие эффекты, вызванные важностью некоторых основных интерфейсов, которые в большинстве своем находятся на грани превращения в квазимонополии (YouTube, Microsoft Word, Facebook, iTunes, Amazon, Alibaba). Поскольку они заранее формируют наше коллективное внимание, их протоколы оказывают глобальное воздействие, которое может способствовать как гомогенизации и синхронизации нашего поведения, так и его диверсификации - в зависимости от того, насколько мы поддерживаем, сдерживаем или нейтрализуем