Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

а вместе с ней сократилась и ее судебная юрисдикция. Хотя церковные суды продолжали работать вплоть до XIX века, к светским властям переходило все больше их обязанностей. Первый светский Билль против заговоров и колдовства, чародейства и заклинаний был принят в 1542 году, в конце правления Генриха VIII. Билль объявил вне закона ряд магических практик — раньше к ним относились терпимо или лишь незначительно за них наказывали. В их число входили многие действия, о которых мы говорим в этой книге: например, поиск потерянных вещей и зарытых сокровищ, склонение людей к «незаконной любви» с помощью «призывов и обращений к духам, колдовским чарам или магии». Теперь смертная казнь назначалась за каждое из этих преступлений, как и за (несомненно, более ужасное) деяние, заключающееся в попытке «извести или уничтожить человека телесно или нанести вред ему или его вещам»[70]. За подобное казнили еще до 1542 года, но смертный приговор редко выносился за само заклинание. Например, когда в 1538 году Мейбл Бриггс казнили за черный пост, это произошло потому, что она пыталась убить короля и Томаса Говарда, герцога Норфолка; именно ее изменнические намерения стали причиной ее казни, а не метод, который она для этого использовала. В действительности, несмотря на то что билль 1542 года предусматривал казнь за использование магии, он никогда не применялся в полной мере. Никого не казнили по закону о колдовстве Генриха VIII; фактически он был отменен пятью годами позже, после прихода к власти Эдуарда VI. Но в 1563 году, при Елизавете I, колдовство и магию снова причислили к светским преступлениям.

Акт Елизаветы «Против колдовства, заклинаний и ворожбы» был одновременно и более суровым, и более мягким, чем закон Генриха. В нем смертная казнь применялась только к тем, кого уличили в причинении вреда с помощью колдовства, а за другие виды магического воздействия полагался год тюремного заключения. Тем не менее он соблюдался гораздо строже, чем предыдущий закон, — возможно, потому, что риск казни ведуна, если на него донести, был меньше. Важно помнить, что в сознании людей раннего Нового времени, в том числе и судей, практические маги имели мало общего со злобными ведьмами. В то время как ведьм боялись и часто приговаривали к смертной казни — повешению в Англии, сожжению в Шотландии и других частях континентальной Европы, — с ведунами этого почти не случалось[71]. Похоже, что их обошли стороной последствия и ужасы процессов над ведьмами, прокатившихся по Европе в раннее Новое время. Мне удалось найти упоминания более чем 380 магов, практиковавших в Англии в период с 1542 по 1670 год, среди них были знахари и акушеры, прорицатели и кладоискатели. Из них менее пяти обвинялись в злонамеренном колдовстве, и только одного в итоге признали виновным и казнили. И хотя это определенно не единственный случай, тем не менее статистика поражает. Она опровергает современное представление о том, что суды над ведьмами в Англии раннего Нового времени были направлены на целительниц и других женщин со способностями ведуний. Для большинства людей той эпохи существовала разница между полезной магией, которую обычно практиковали и продавали ведуны, и вредоносными, мстительными проклятиями, которые насылали ведьмы.

Листовка о сожжении ведьмы в Деренбурге (графство Райнштейн)

1555. R. Decker, Hexen / Wikimedia Commons

В 1647 году Джон Бонэм из Саттона в Кембриджшире признался в колдовстве. Он рассказал, что послал злого духа, принимающего облик крота, убить лошадей Роберта Пикока и быков Чарльза Фримена. Это была месть за то, что скот Фримена растоптал забор, который Джон только что починил[72]. Такая мстительность и то, что воспринималось как неконтролируемые эмоции, по мнению мыслителей позднего Средневековья и раннего Нового времени, составляли основной аспект колдовства.

Титульный лист лионского издания «Молота ведьм» 1669 года

Wellcome Collection

Доминиканский монах Генрих Крамер подробно раскрыл эту тему в своем труде Malleus Maleficarum — «Молот ведьм». Впервые опубликованный в 1486 году и впоследствии широко распространившийся по Европе, «Молот» является, пожалуй, самым известным текстом о колдовстве. Он был не первой и не последней книгой такого типа, но содержал наиболее экстремальные взгляды, особенно в том, что касается нападок на женщин. Хотя эта книга не является показательной для жанра руководств по охоте на ведьм в целом, она тем не менее транслирует общепринятые утверждения о фундаментальной природе ведьм. Крамер писал, что ведьмы достигают целей исключительно с помощью демонов и что люди, которыми управляют горькие по своей природе эмоции, которых снедает зависть и которые не особенно умны, — идеальные мишени для дьявола. К сожалению, мыслители раннего Нового времени также были склонны приписывать эти черты женщинам[73]. Демоны, играя на эмоциях, побуждали людей к колдовству, предлагая отомстить врагам в обмен на душу. Вот почему считалось, что основной целью ведьм служило желание причинить вред с помощью дьявола. Поэтому если бы Элизабет Робинсон соблюдала черный пост несколькими десятилетиями позже, ее действия вполне могли принять за колдовство, что привело бы к ее обвинению, аресту и, вероятно, казни.

И хотя некоторые ведуны могли причинить вред, это, как правило, не было самоцелью. Если злоба и становилась стимулом для заклинания, эта злоба принадлежала тому, кто заказывал магию, а не тому, кто ее применял. Кроме того, большинство ведунов утверждали, что действуют с помощью божественных сил и придерживаются нейтралитета в области морали; и даже те, кто обращался к помощи духов (от фей до демонов), все равно утверждали, что контролируют их, а не наоборот. Это не показалось убедительным ни Генриху Крамеру, ни более поздним протестантским теологам вроде Джорджа Гиффорда, которые оставались твердо убеждены, что любая магия, даже добрая, обязательно идет от демона. Если она не исходит от Бога, то кто еще мог быть ее источником? Впрочем, несмотря на позицию таких мыслителей, многие с радостью принимали принципиальные отличия ведунов и ведьм друг от друга. Вредоносная магия, которую иногда практиковали ведуны, имела цель и применялась от имени клиента, а не из личной дьявольской мести. И как мы видели, возмещение ущерба с помощью магии казалось привлекательным предложением для тех, кто чувствовал себя бессильным в обществе и верил, что через правовую систему правосудия не добиться. Тем не менее границу между ведунами и ведьмами проводили не всегда: некоторые люди, особенно верующие, действия магов не одобряли.

Один судебный процесс в местечке Или в 1635 году демонстрирует напряженность между теми, кто доверял ведунам, и теми, кто приравнивал их к ведьмам. В середине ноября того года женщину по имени Марджери Поул пригласили в дом некой госпожи Годфри. По словам соседей Марджери, всем было хорошо известно, что